Над бетоном космодрома сильно пахло жженой резиной и железом, керосином и солярой. Широко и сподвывом гулял уже холодный и сырой по-настоящему осенний ветер. Лязгали и стонали у стыковочных столов башенные краны, облепив огромные небоскребы тяжелых крейсеров. 240-метровые серебристые махины отекали паром и дымом, искрились тусклыми огнями окон и габаритных огней, оживали носившимися вверх-вниз фонарями лифтов. Двадцать таких монстров и полсотни средних крейсеров — вместе превратили Медвежьегорский космодром в настоящий сити, видный теперь за десятки километров. Все леса и поселки вокруг ощетинились пусковыми установками и антеннами, радарами и командными кунгами зенитных комплексов, превратив Медвежьегорский космодром в неприступный бастион для авиации бритых и гаммовцев. Летное поле, терминал, складские территории и парковки наполнились палатками, вагончиками, пластиковыми контейнерами — всеми видами временных казарм и прочих помещений, превратив Медвежьегорский космодром в огромный военный лагерь. Львы развертывали здесь свое 60-тысячное войско с тысячей единиц тяжелой боевой техники, расставляли на местном аэродроме свои 75 суперсовременных самолетов и сотни боевых вертолетов — все, от БМП до штурмовика, новье 5-го поколения.
Ветка шла с трудом против ветра, закрывая лицо воротником пальто, пряча руки в карманы, глядя под ноги на серые холодные лужи, по которым бежала рябь, слушала лязг железа и ругань солдат со стороны погрузочных команд у ближайшего корабля, вдыхала кисло горькие запахи оружия и техники. Спешила, семеня сапожками, за львом-солдатом, который был ее провожатым от вертолета к штабу. Впереди от палатки махали руками двое в модных камуфлированных куртках. Провожатый вел к ним.
Пуму можно было узнать издали — по белозубой широкой улыбке и искрам в пронзительных глазах. От него как всегда исходили уверенность, бодрость и веселый подъ…б. Серебристые седины в усах, бородке, на висках и на пышных бровях его не старили, а только прибавляли его подъ…бу веса и опасности. Рядом был Ягуар, сосредоточенный, смотревший на огромные башни крейсеров на посадочных столах и длинные шеренги танков между ними. Пума оживленно жестикулировал и смеялся, ухватил, поцеловал Ветке ладонь. Ягуар поздоровался кивком и взмахом руки позвал греться в палатку. Там лев панибратски хлопая девушку по плечу вытащил бутылку коньяка — одну из целой стопки ящиков, высившейся в углу до потолка:
— У нас на Альфе есть древняя мудрость, проверенная веками, — Сенатор наливал Ветке в высокий фужер, и счищал фольгу с бруска шоколада, — если вдруг захотелось угостить красавицу коньяком, сделай это прямо сразу, немедленно… Не жди 8-го марта, не будь мудаком. Согрейтесь, Леди. Это лучший коньяк Эльдорадо.
Веточка глотнула, почуяв огненный поток внутри себя, услышав жар на языке и на небе, тонкий запах в носу. Откусила твердого черного шоколада. В палатке стало тепло и радостно, уютно и светло. Пума притих счастливо глядя на принцессу. Ягуар, присев перед ней на железный грубый стол, по-отечески тронув ее за коленку, заговорил, глядя в пластиковое окно на серые хмари своей шестьдесят пятой осени:
— Видишь, девочка, как все обернулось. Волков в горах по бригадам осталось живых да здоровых всего лишь тысяч пятьдесят. Да в армии двести тысяч. А после штурма Панды и вовсе почти не останется войска. Такими силами нам, вооруженным, порядок в стране не удержать никак. Сил не хватит. Чтоб бардака да беспредела не допустить придется к власти барыг подтягивать и префов. Полномочия им давать. Придется права остальных признавать. Да и деньги в волчьих общаках кончились. Надо барыг и префов просить скидываться, а значит и еще больше им давать статуса и власти. Так что, Веточка, я тебя попрошу — начни базарить с деловыми. С теми, кто у тебя в Ассоциации, с теми, кого ты хотела под Палату подтянуть… со всеми.