Я не слышу никаких звуков, например, автомобилей и, тем более, не вижу их, поэтому не возвращаюсь обратно в лес, а двигаюсь с краю.
Пару раз чуть не падаю, когда мои глаза закрываются. Заставляю двигаться свое тело до последнего, пока все силы окончательно не покинут меня. Я ещё поборюсь за собственную жизнь.
Теряю ориентир во времени, так как солнце вновь исчезает за облаками.
Дорога кажется бесконечной до тех пор, пока я не вижу одиноко стоящую заправку. Вернее, то, что от неё осталось.
Достаю пистолет на всякий случай, но пока никого не вижу.
Заправка встречает меня зловещей тишиной. Окна разбиты, двери нараспашку, бензоколонки покорежены. Видно, здесь давно побывали мародеры, вынесшие все, что имело хоть какую-то ценность. И всё же это укрытие, хоть и ненадежное.
Максимально тихо вхожу внутрь, осматриваюсь.
За стойкой валяется перевернутый стул, на полу – осколки стекла и обрывки журналов. В дальнем углу замечаю дверь, ведущую, очевидно, в подсобку. Сжимаю пистолет крепче и медленно направляюсь туда.
За дверью оказывается небольшая комната, заваленная хламом. Ящики, пустые коробки, какие-то тряпки. Но в самом углу вижу что-то похожее на матрас.
Слабая улыбка касается моих губ, и это впервые с момента, как я оказалась за пределами Анклава.
Убедившись, что более здесь никого нет, то вновь выхожу и уже более тщательно изучаю всё, заглядывая во всевозможные ящики и надеясь найти там что-то полезное.
Спустя время нахожу лишь пустую бутылку, которую забираю с собой и порванную сумку на одно плечо, куда и кладу ту самую бутылку.
Здесь была раньше уборная, но сейчас там не то, что раковины не осталось, даже крана нет никакого. Словно его решили вырвать или уничтожить.
Также в сумку кладу листы бумаги, чтобы позже можно было это использовать для розжига костра. Ещё нахожу веревку и отправляю её ко всему остальному.
Покидаю заправку, чтобы набрать в бутылку снега, так как более не продержусь без воды. Это лучше, чем умереть. Набираю в таком количестве, чтобы когда он растает, была половина.
Возвращаюсь, сразу же захожу в подсобку и закрываю дверь. Да, здесь нет запасного выхода, но мне нужно выспаться. Не хочется, чтобы ночью ко мне проникли животные или пожиратели.
Тут же становится темно.
То ли отсутствие еды и воды, то ли недостаток сна сказывается на организме, потому что я моментально отключаюсь. Мне ничего не снится. Я лишь несколько раз прихожу в себя, не понимая, где именно нахожусь, после вновь засыпаю.
***
Общее состояние организма несильно улучшается. Ломота во всём теле, легкий озноб и ещё один дурной знак приближающийся лихорадки – кашель. Кажется, пару ночевок в лесу не прошли бесследно.
Принимаю таблетку кафоликона, думая о том, что останется ещё две, которые я чудом перед этим прихватила из Анклава. Даже проблема с препаратом на фоне остальных проблем кажется не такой серьезной.
Выхожу, забираю сумку, вешая её через плечо, и продолжаю идти дальше.
То, что здесь есть заправка – хороший знак. Значит, рано или поздно я должна буду выйти в какой-нибудь город.
Мне нужно будет понять, где я и проложить маршрут до Самервоула, при этом не попасть на территории общин.
Голова плохо соображает, а кашель становится более частым, когда я пытаюсь его заглушить рукавом куртки. Не хочу, чтобы меня услышали раньше времени.
Страх подгоняет, заставляя ускорить шаг.
По пути набираю ещё снега в бутылку, но более не решаюсь пить это.
В небе пролетают птицы, за которыми я прослеживаю взглядом, жалея о том, что у меня нет крыльев. Это всё упростило бы…
Нога болит меньше или мне просто кажется. Я даже останавливаюсь, думая забраться ли на дерево, чтобы попытаться что-то увидеть, но не решаюсь. Не хочется упасть и сломать себе что-то. Тогда я точно труп.
Отчаяние присоединилось к страху, начав подступать, ледяными пальцами хватая за горло. Захотелось закричать, позвать на помощь, но в горле пересохло, и я выдавила лишь хриплый стон. Да и кто мне поможет?
Пора перестать надеяться на других, пора принять тот факт, что моя жизнь отныне находится только в собственных руках.
Никто не придет. Никто не поможет.
Голова кружится из-за того, что я не ем уже третьи сутки.
Мне попадаются птицы по пути, но я не решаюсь стрелять в них, боясь, что попросту истрачу пули. Но это не единственная причина, ещё боюсь привлечь внимание пожирателей или кого похуже – людей, к примеру.
Я иду, кажется, целую вечность, ноги только сильнее заплетаются между собой, и через некоторое время вижу впереди первые очертания города. Останавливаюсь, когда мои губы растягиваются в подобие улыбки.