ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОИСКИ БРАТА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПОИСКИ БРАТА «Счастье — разве можно найти счастье у этих заживо погребенных и отшельников! Неужели должен я искать последнего счастья на блаженных островах и далеко среди забытых морей?» Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра» ДЕСЯТЬ НЕБЕСНЫХ СТВОЛОВ 1. КИ-НО-Э (древо старшего брата) В больнице, куда я попал с ожогами, первым меня посетил брат. Он вошел в мою палату с сеткой яблок и робко присел на краешек стула рядом с моей кроватью. Я с интересом наблюдал за ним. После пожара, который уничтожил весь Арсенал клуба с бесценными свитками и манускриптами, меня мучили угрызения совести. Но увидеть виноватое лицо брата я вовсе не ожидал. Напротив, я думал, что с первой же минуты он набросится на меня с упреками и обвинениями. Брат заботливо поправил одеяло в моих ногах и изрек: — Я рад видеть тебя живым и невредимым. — Но из-за меня сгорел твой Арсенал,— воскликнул я. — Пустяки. Значит, в эту ночь суждено было ему сгореть. — Но Арсенал сгорел по моей вине. — Значит, Небо послало тебя туда, чтобы ты, подобно Шиве, уничтожил его. Я лежал на кровати и от удивления хлопал глазами. Брат улыбнулся и весело похлопал меня по руке. — Если бы погиб ты и остался Арсенал, то это было бы для меня самым великим горем. — Но там сгорели сотни древневосточных манускриптов и рукописей! Брат расхохотался. Я недоуменно смотрел ему в рот, совсем не ожидая такой реакции. — Должен тебе открыть один секрет,— наконец, посмеявшись и вытерев слезы ладонью, заявил он мне с тихой улыбкой.— Все эти манускрипты и рукописи написал я. От такого заявления я чуть было не свалился с кровати. — Ты написал все эти труды и философские трактаты? — Кроме одного,— серьезно заметил он. — Свитка с описанием искусства боя поясом? — Нет. Свиток «Оби-но катана» тоже создал я. — Ты хочешь сказать, что придумал семьсот приемов владения этим искусством? — Вот именно. Я бы создал и больше приемов, но в какой-то момент потерял интерес к этой работе. — Но я слышал, как очкастый студент рассказывал об истории возникновения этого искусства. — Историю его возникновения написал тоже я. От удивления я сел на кровати и почесал затылок забинтованной рукой. — Что же в таком случае ты не написал? — Дневники одноногого Сёдзо, остававшегося в Иркутске вместе с Синдзо. Они основали во времена Екатерины Второй одну из первых школ японского языка в России, в то время, как Дайкокуя Кодаю вместе с товарищами вернулся на родину. Но ты не переживай, у меня очень хорошая память. Я их прочитал и воспроизведу слово в слово. — Но подлинник рукописи сгорел! — в отчаянии воскликнул я. — И подлинник можно восстановить,— добродушно успокоил меня мой брат-мистификатор. — Тогда я совсем ничего не понимаю,— развел я руками.— Из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор вокруг свитка, началась война между школами? Брат посмотрел на меня хитроумным взглядом и серьезно спросил: — А ты как думаешь? Что я мог об этом всем подумать? Брат оглянулся по сторонам и вдруг начал быстро и увлеченно говорить: — Ты что? Ничего не видишь вокруг себя? Не понимаешь, что наше общество превратилось в стоячее болото, а деградирующая партийная верхушка, боясь выпустить власть из своих рук, всеми способами старается подавить любую опасность, грозящую ее маразматическому учению? Я в ужасе оглянулся на дверь, боясь, что кто-нибудь может услышать крамольные речи брата. — Неужели ты не видишь, что наша интеллигенция выродилась, превратилась в чиновников, готовых по мановению дирижерской палочки плюхнуться в грязь лицом? Наше государство гибнет, моральное состояние народа падает все ниже и ниже, все в этой стране превращаются в рабов, а ты пишешь хвалебные статьи в своих газетах, радуешься дутым успехам. Но ждать осталось недолго. Война в Афганистане — это начало их конца. Я впервые в жизни слышал подобные слова, и не от кого-нибудь, а от своего брата. В эту минуту я понял, что совсем его не знаю, хотя наше детство и юность прошли вместе. — Но ты очень многим рискуешь,— предостерег я его. — Я буду делать все возможное, чтобы встряхнуть это общество, создавать религиозные секты, писать тайные трактаты и выдавать Их за исторические находки. Я, наконец, добьюсь, что народ проснется, и оглянется вокруг себя, и увидит, в какой навозной луже он сидит. В эту минуту в палату вошла медсестра, чтобы поставить мне укол. Брат замолчал и, улыбаясь, смотрел, как я переворачиваюсь на живот и оголяю нижнюю часть тела. 2. КИ-НО-ТО (древо младшего брата) — Так или иначе, мы связаны с Небом,— продолжал он, когда медсестра вышла из палаты,— и наша судьба послана нам свыше. — Ты хочешь стать буддистом? — спросил я его, вспомнив о пачке запрещенной религиозной литературы, сгоревшей в Арсенале. — Я хочу стать Буддой,— сказал он с такой же тихой милой улыбкой, как тогда, когда заявил мне о том, что сам написал все труды и философские трактаты, обладателями которых долгое время были члены клуба. — Каждый человек должен дорасти до Неба,— заявил он,— потому что мы так или иначе связаны с Небом. Меня тогда мало интересовали всякие философские концепции, поэтому я пропустил мимо ушей его рассуждения о высших материях и миропонимании. Он еще долго говорил мне о том, какую роль должен играть человек во Вселенной, поднимаясь, как по лестнице, от одного мира к другому. Единственное, что я запомнил, это то, что большинство из нас живет в мире, именуемом адом, где царят невоздержанность и злоба, вспыльчивость и агрессивность, грубость и жестокость. Где недоброжелательность друг к другу является нормой общественного поведения. Это мир змей, в котором каждый жалит другого. Чуть повыше этого соседствует мир свиней, где жадность и невежество соседствуют с сытостью. В основном, в этом мире живет большая часть добропорядочных граждан нашего славного государства. И наконец, в третьем, элитарном мире пребывают и здравствуют наши достославные политические деятели, чья петушиная страсть к внешним дракам и внутренним интригам переплелись с самой извращенной половой разнузданностью. После ухода моего брата я впервые задумался, лежа на кровати, о состоянии здоровья нашего общества и не мог не прийти к мрачному заключению, что картина, нарисованная им, в какой-то мере соответствовала действительности. Меня поразило также и то, что мой младший брат в понимании многих вещей ушел дальше меня, а я, журналист, держащий, как говорят, руку на пульсе многих событий, подобно слепому котенку, брел по жизни, спотыкаясь и падая. 3. ХИ-НО-Э (огонь старшего брата) Прошла неделя. Лежа в больнице, я постоянно думал о Светлане. Вначале я надеялся, что в первые дни она придет навестить меня. Но дни шли, а от нее я не получал ни одной весточки. Я решил написать ей письмо, но что-то меня смущало и заставляло откладывать мое решение. Девушки не любят ждать, это я знал хорошо, но я боялся предстать перед ней в таком виде. Мои раны начали заживать. Мне сняли повязки со лба, у меня опять отросли брови. Наконец, я решился и написал письмо, но, когда я попросил брата передать письмо Светлане, он отвел глаза в сторону и сказал: — Светлана вышла замуж за Баранова. Он также сообщил, мне, что Баранова пригласили работать в обком комсомола на очень высокий пост, а ему в обкоме партии предложили оставить клуб, если он не желает серьезных осложнений в жизни. После драки возле Дома дружбы власти запретили в городе деятельность школы «Кёкусинкай». От всех этих сообщений у меня исп