Но Анастасио-то знал, что он нигде не разбогател, и лихорадочно присматривал себе невесту из богатого аристократического семейства. Наконец, ему удалось задурить голову Сальвадоре Дебайле — девице из старинного и влиятельного рода.
После женитьбы в 1919 году Анастасио быстро прокутил приданое жены и вновь занялся подделкой денег. Но вновь попался. От тюрьмы его спасло только вмешательство высокопоставленных родственников жены.
Некоторое время Анастасио занимался преимущественно бейсболом и футболом. Подружившись на бейсбольном поле с янки, он устроился в Фонд Рокфеллера. Использовав свои связи в Фонде, с одной стороны, и родственников жены — с другой, в 1926 году Анастасио Сомоса получил синекуру: пост «политического начальника» города Леон.
В 1927 году Анастасио внезапно стал генералом. Это — настоящий анекдот. В городке Сан-Маркос либералы (к которым традиционно принадлежали Дебайле — родственники жены) подняли восстание. В рядах восставших оказался и Сомоса — поддержал родню. Правда, небескорыстно — его назначили «командующим южным флангом» и положили оклад в семьсот кордоб. Правительственные войска окружили восставших на высоте близ города Хинотега. После первых же выстрелов Сомоса пустился бежать. Бежал он быстро и долго и остановился уже около столицы. А остановившись, тут же сдался правительственным войскам. При этом, понятно, отчитался по полной форме: так, мол, и так, я, Анастасио Сомоса Гарсия, политический начальник города Леон, командующий южным флангом повстанцев, перехожу на сторону законного правительства. На радостях Сомосе сразу же присвоили генерала. (Везет же некоторым! У нас вот Дима Якубовский так генерала и не получил!)
Вскоре «генерал» Сомоса познакомился с генералом Монкадой. Монкаде нужен был переводчик для общения с янки. Сомоса напросился на эту роль. Язык он действительно знал, хотя знание это было специфическим. Известный американский журналист Уильям Крем, хорошо знавший Сомосу, писал так: «По-английски Сомоса говорит бегло, но с фантастическим количеством ошибок и на том особом жаргоне, каким пользуются гангстеры американо-итальянского происхождения».
Скоро Сомоса вырос из переводчика в секретаря генерала Монкады.
Пока в Никарагуа действовали «маринерз», «национальная гвардия» использовалась в качестве вспомогательной силы. Она не только была сформирована и обучена американцами, но и возглавлялась янки, а все офицерские должности в ней занимали «гринго». Но перед уходом из Никарагуа американцы стали заменять офицеров из США надежными и проверенными никарагуанцами. И тут судьба ещё раз улыбнулась Сомосе. «Гринго» решили сделать его командующим «национальной гвардией». Сомоса внезапно оказался во главе самой крупной в Никарагуа военной силы.
С 1936 года, когда диктатор Сомоса стал де-юре президентом страны, он принялся перекраивать жизнь в Никарагуа на свой лад.
В стране еще оставалось много недовольных. Их ждали аресты и расстрелы. Сомоса выделил в центре Манагуа, на холме Тискапа, «закрытый район», отрезанный от остального города широким красивым бульваром. Этот бульвар охраняли как военный объект — проникнуть внутрь через бесчисленные патрули можно было только по спецпропускам.
Внутри бульвара, на холме Тискапа расположились президентский дворец, главное полицейское управление, военная академия с казармами, центральное управление и казармы «национальной гвардии». Позже там были построены подземная тюрьма и подземная штаб-квартира Сомосы, именовавшаяся в народе «бункером».
А пока Сомоса переделал в тюрьму восточное крыло президентского дворца. Все камеры в этой тюрьме были сделаны в форме гроба, поставленного на попа: в этих склепах без воздуха и света можно было только стоять. По ночам с холма доносились крики пытаемых. По столице ходили слухи, что Анастасио Сомоса — садист, лично истязающий и убивающий арестованных. Иностранные дипломаты добросовестно передавали эти слухи своим правительствам в специальных донесениях.