Оказалось, что с Ильханом тоже никто особо подробностями не делился, но известно, ибо слухи летят быстрее почты, что у Вождя сегодня на приеме был Бреннер - и нажаловался на жайш. Непосредственно на истихбарат жайша, потому что следующим номером Вождь вызвал нашего Кемаля Айнура... ну а куда дальше пошла палочка, ты, Хамади, видишь сам.
- А что... Кемаль? - непочтительно спросил Амар.
- "Ничего не знаю, это все сектор А", - не то процитировал, не то реконструировал старший инспектор. - Как обычно. Гнида он, Кемаль, даром, что старый товарищ…
Ощущения не захлестнули, они просто заняли все пространство, тело, сознание, все, что могли, все заняли, потребовалось сесть, взять в руки кружку, видимо, горячую, глотнуть сладкого, горького, обжигающего язык, чтобы появился какой-то просвет, какие-то мощности, чтобы стало можно хотя бы понять, что это он такое... что, ну как что - страх, чувство беспомощности, ненависть к себе, презрение к себе же, не наведенное, химическое, на том конце маятника, а настоящее. И не удивительно. Кто был тот кретин, что обижался, что Штааль не поручил тебе военный заговор... да Штаалю, наверное, очевидно было, что ты будешь этим заниматься сам - с рассвета до заката. Такая тема, такой шанс. Зачем поручать то, что и так сделается само собой и к общему удовольствию? И вот теперь гром грянул, времени нет, а ты сидишь как медуза - и не знаешь даже, кто он - "твой кандидат" и где начинать его искать. А ведь если ты его не найдешь, это, кажется, конец всему - и конец тем людям, которые имели несчастье принять на веру твою профессиональную компетентность.
Офис перекосился. Стены больше не были параллельными, углы прямыми, а пол – достаточно прочным. Все это плыло, колебалось, шло радужными полосами и трепетало под ногами, словно бетон заменили на рахат-лукум. Столы надвигались, наползали – умом он прекрасно знал, что они неподвижны, но видел то, что видел: медленно приближавшуюся мебель.
Амар прикрыл глаза, но легче ему не стало, и не отпускало ощущение, что за спиной не стена, а глубокая холодная шахта лифта. Пожалуй, так было еще хуже.
Приступ паники. Редкий, но хорошо знакомый гость, привет давешнему полету через госпитальную стену. Добраться до аптечки в столе сквозь пелену перед глазами и липкое желе вокруг, везде. Хорошо бы прилечь, пока не подействует лекарство. Некогда, некогда, некогда… а это все – просто сбои на линии, просто связь шалит и картинка смазывается. Все в порядке. На самом деле все в полном порядке. Ничего не случилось, просто закоротило в мозгу, сейчас отпустит. Ты же помнишь: всегда отпускало, и сейчас отпустит. Ты не умрешь, ты даже не схватишь сердечный приступ, а спятивший колокол в груди - это ложное ощущение.
Невозможно думать сквозь, бессмысленно думать сквозь, мысли - о природе и консистенции стенного рахат-лукума, о природе и, главное, консистенции собственной... субстанции, не помнить, не видеть, что делают руки, что делает тело, нет никакого времени, дела нет, сроков нет, ничего нет, только вот это серое колеблющееся все с водоворотами, с прозрачными краями, с ничем везде. Рука с цветной нашлепкой на запястье чуть растягивает экран, потому что не хватает места для схемы, а потом ты понимаешь, что это твоя рука, твой экран и нашлепка уже наполовину желтая - а страх, конечно, остался, потому что это нормальный рациональный страх капитана, который не видит в списке потенциальных мишеней никого в звании ниже полковника. Дрожь в руках тоже вполне объяснима: что со всем этим делать новичку в отделе и в жайше, новичку, никогда не работавшему такие операции в Дубае – и вообще нигде... и еще тридцать миллионов причин для страха, куда там, для ужаса. Тут ведь промахнись, так не просто станешь всеобщим посмешищем, а погубишь неизвестно сколько.
Раз-два. Вдох-выдох. Начинаем разумно бояться. Вспоминаем славное прошлое, от Каира до Нимроза, и начинаем пребывать в разумном предбоевом ужасе.
В конце концов, можно сбросить вопрос Штаалю на личный номер. Не стесняясь. «С кого начинать?»
Потом пусть хоть увольняет за несоответствие занимаемой должности – несоответствие налицо, куда уж более явно, - только пусть ответит. Гордыня грех, и лучше быть живым позором всего истихбарата, чем мертвым идиотом.
Ждать ответа – и читать рапорт системщиков, на ходу включая параметры в свой список; ждать ответа – и делать запросы на каждого человека из списка; ждать ответа – и получать полную объемную карту, где отмечены все кандидаты на арест с предполагаемым графиком; ждать ответа – и пытаться понять, кто, ну кто же в этом списке тот заговорщик, чей глас вовремя не был услышан.