- Это был кто-нибудь из отцовских служащих?
- Я про это ничего не знаю.
Они подозревали Сонера, а он и правда ничего не ломал и не делал. Но от Сонера один шаг... И если они поверят, что это не он - как быстро они догадаются? Как эта ведьма Ширин ухитрилась промахнуться? Зачем ей понадобился жайшевский красавчик и зачем она вчера стала выяснять его фамилию прямо при этом капитане?
- Я вам все сказал, что знал. Я ухожу. Вы же не хотите поссориться с моим отцом?
- Скажем так, - впервые заговорил старший контрразведчик. – Мы этого не опасаемся. Видите ли, господин Усмани, дело, которое мы расследуем – можно сказать, личное дело председателя правительства Туранской конфедерации. Как вы думаете, захочет ли ваш отец ссориться с нами?
- И пока что получается так, что ты имеешь непосредственное отношение к весьма обидному инциденту на нашей территории… - добавил капитан Хамади. – Ведь это же ты? Или твой отец?
Если даже я скажу, что взломать сеть мне приказал отец, подумал Сонер, то они спросят, как я это сделал, и вот тут-то я непременно напутаю. Нет, надо стоять на своем – не трогал, не знал, не видел. Ведь и правда не трогал и не знал!
- Откуда мне знать? Ну... ну хотите я вам всю технику свою отдам? Пусть ваши люди посмотрят. Не ломал, не стирал - да у меня и мощностей таких нет. И это не сериал, чтобы... я не потянул бы просто.
- Технику – это очень хорошо, - ласково кивнул старший по званию. На самом деле он был помладше капитана лет на десять, а чином – выше, ну надо же. Наверное, потому что не Хс, а чистый. – Это свидетельство добрых намерений и готовности сотрудничать...
- Мы помним о неприкосновенности, хотя по правде говоря… - капитан ласковым не был, то ли характер такой, то ли просто играет в «плохого копа».
- …но нас интересует другое. Мы хотели бы узнать, что связывает вас, - Это подчеркнутое турецкое «вы» нервировало больше всего, аж до мурашек на загривке. - и нашего сотрудника инспектора аль-Сольха…
- Как ты понимаешь, эти сведения на аппаратуре не содержатся. – То ли в хорошего? Оба хуже, как говорит Ширин. – Они содержатся в твоей голове, и мы до них доберемся.
Не могут же они это всерьез. Не могут же.
- Да ничего нас не связывает! Я знаю, кто они, отец мне про сделку говорил подробно. Она ему очень нужна, и раньше была, а теперь особенно. Но я больше ничего, правда, не знаю. Ну пялился он на Ширин как... и все.
Это ведь аль-джайш аш-шааби, они все могут, напомнил он себе. Похищать, пытать и убивать в том числе. Вот наверняка сами взорвали Тахира, а теперь пытаются все повесить... ну не на Сонера же? На отца? Но он уехал. На Сонера? Даже для жайша это чересчур. Они бы еще из Ширин пытались слепить убийцу. Пришла и подорвала Тахира. В сговоре с этим самым аль-Сольхом. Неужели?.. Нет, чушь – зачем бы мне тогда его в сети искать, если мы с ним в сговоре? А если хотят сделать свидетелем... то за кого? Или против кого?
- Так, - сказал капитан. – Когда ты вчера описывал мне парня, который в магазине пялился на Ширин, ты знал, что это аль-Сольх?
- Нет... да... нет, не знал. - Ну вот открыл рот, а это же жайш, они же слушают, они же не как люди. - Я потом вспомнил, что видел - у отца, в досье.
- А имя и фамилию для запроса в сеть ты в моих мыслях вычитал? – усмехнулся офицер-Хс.
- Да не делал я запроса! У меня и не на чем было! Ну вы же помните, господин капитан?!
- А кто делал? Твоя сестра? Твоя тетушка?
- Вы с ума сошли?
Полковник Штааль – какая у него фамилия странная, - почти и не смотрел на Сонера, больше ковырялся в своем планшете. Только иногда бросал быстрые взгляды и вновь принимался водить по экрану. Потом поднял голову, прищурился, словно примерился к Сонеру – кивнул и опять опустил глаза.
Считал. Наверняка. Считал и обработал.
Сонер толком не представлял, что у него было написано на лице, когда Хамади упоминал его сестру, но сама Ширин говорила, что по лицу брата можно читать как в азбуке. Как там… взгляд влево и вниз – контроль речи, вправо по горизонтали – аудиальное конструирование, то есть вранье? Или наоборот? Надо было все-таки научиться имитировать нужные реакции.
Он считал, что это можно потом, вместе с мимикой, когда повзрослеет, когда лицо устоится, а то переучивайся три раза...
Вообще поздно вспомнил. Они столько вопросов поназадавали в начале разговора, наверняка каждый второй – калибровка глазодвигательных рефлексов. Вот сидит этот белобрысый – нет, он не друз и не левантиец, - и обсчитывает каждое движение каждой мышцы.
- А кто у вас китайские журналы в семье читает? - подняв глаза от планшета, спросил европеец, будто на какую-то раздражающую мелочь налетел.