- Какое хорошее выражение. Я его раньше не слышал. - Начальство видимым образом не возмутилось ни тоном, ни смыслом, а если и удивилось, то разве что слегка. - Скажите, Амар, а что конкретно вы имели в виду - сейчас и минуту назад? Я, кажется, неправильно вас понял.
- Извините, я… забылся. Простите, сэр. – Эт-то еще откуда?.. Амар стал вставать, уронил перчатку, дернулся поднять, опомнился. – Прошу принять мои извинения, это больше не повторится.
- Сядьте, пожалуйста. - вот теперь в голосе появилось и нечто, похожее... нет, не на металл, а на подушку безопасности в старых автомобилях. Пытался встать, а тебя воздухом вдавило в кресло, так что только ребра хрустнули и рот распахнулся, как у рыбы. - Спасибо. А теперь, пожалуйста, объясните, о чем вы говорили.
- Про системного инженера Аскери… и двух обезьян из «Симурга». Дело даже и не в обезьянах, и не в Аскери, наверное. Я понимаю, что он системщик, но я на него налетел сразу после… в уборной. – Детали особенно важны. - Нет, я не воспринял это как разрешение и приглашение… - Стоп, это уже совсем не про то. – Я понятия не имею, насколько это было необходимо, и это не мое дело. – Тогда что ж ты разогнался? – Я... я... я не могу выполнять работу следователя!
Ага, сказал недремлющий аналитик-внутри, умница, инспектор. Ты еще прямо заяви начальнику, что сначала ты заочно разозлился на Хадада за «разницу в возрасте и положении» и попытался отыграться на том Хададе за всех, начиная с Кемаля Айнура и кончая аппаратными фазано-павлинами – вышло плоховато, а потом этот самый начальник сделал тебе вполне невинное замечание, и ты решил перевалить ответственность за все на него. Открой рот и скажи: это вы меня спровоцировали, вы и виноваты во всем, а еще подали дурной пример, и вообще это ж я ради вас старался и за вас обиделся – и теперь выговариваете?! Потом пойди и застрелись наконец, инфантильный придурок.
- А причем тут Аскери, - недоуменно спросил Штааль, - я же написал, "голодного" - и он был вполне дееспособен, насколько я помню. Так, подождите. Подождите минуточку, сейчас я восстановлю последовательность.
Вот такое, наверное, наблюдали римляне, когда им подавали живую дораду, подумал Амар. Потому что начальство, не меняя сосредоточенно-задумчиво-благожелательного выражения лица, сначала выцвело, потом посерело, потом слегка позеленело, потом, видимо, попыталось сквозь эту зелень покраснеть.
Потянул же шайтан за язык... и много ли пользы от того, что ты быстро разобрался, что это был за шайтан.
- Извините, пожалуйста, - медленно сказал Штааль, спустя секунд двести, - кажется, тот совет, который я дал вам, я должен был дать себе и на три дня раньше.
Амар мысленно пожелал себе подавиться собственным языком десять минут назад, до шутки про паяльную лампу – теперь уже было поздно. Поднялся из кресла, тоже присел боком на стол. Проекция автоматически развернулась между ним и Штаалем, повисла трепещущей полупрозрачной простыней.
- Да ну, что вы. Еще со всякой дрянью, торгующей данными направо и налево, церемониться. Это же такая порода… они иначе бы выламывались и еще считали, что они большие люди, потому что им боятся яйца открутить! Все правильно. А я идиот, мне этот Хадад при первой встрече хвост отдавил – совсем другое дело же…
- Амар, - воздух опять ударил по корпусу, - этого не делайте больше никогда. Хорошо? - повел ладонью вниз, убрал проекцию. - Неважно, кто какое дело. Важно, что я тогда... сделал, как мне казалось, простую, естественную вещь. Позволяющую, в конце концов, сохранить жизни этим дуракам. Я даже не задумался. Все было в порядке. И никто вокруг не задумался, потому что не задумывался я. Знаете, скольким может внушить ощущение нормальности происходящего один уверенный в себе человек?
Амар уже привычно вздохнул: резкий вздох, медленный выдох. Это все стимуляторы, усталость, недосып, постоянный прессинг, чужая новая работа и так далее, далее… потому что желание разрыдаться ненормально и неадекватно ситуации. Возрасту, положению и служебным отношениям, субординации… традиции? Ну, это ж смотря какой традиции, несколько здешних переживут и даже одобрят.
Вернулись самоирония и здравый смысл.
- Мне остается только вернуть вам ваши слова про усталость, химию, аврал и напряжение, Валентин-бей. И… я не знаю, как прочие мои коллеги, но придя в Сектор А, я оценил разницу, не мог не оценить. Здесь иная обстановка. Почти все мои командиры и начальники вели себя как господин Айнур. Под вашей рукой – совсем другое дело. Но, поверьте, я понимаю, как вы обеспечиваете нам такую обстановку, и чего это вам стоит, понимаю и очень вам признателен. Простите меня, я знаю, я паршивый подчиненный, но я постараюсь вас не огорчать.