Один раз через деревню проехали бронетранспортёр и два грузовика европейских войск. Солдаты, в своих шлемах похожие на роботов, сидели на броне или выглядывали из кузовов, но по скрытым наполовину лицам ничего невозможно было прочесть. Ажах впервые за шесть лет видел их так близко и не через прицел. Автомат он оставил дома, но за пазухой всё время носил пистолет, а в кармане ручную гранату. Удивляясь собственному спокойствию, он совершенно равнодушно проводил глазами европейскую колонну, стоя у дороги вместе с другими жителями деревни. Гранату захотелось бросить, когда машины уже скрылись из виду. Ажах плюнул и ушёл в дом.
Через месяц они уже отучили что синих, что европейских соваться в тот район, потом приняли в свои ряды половину отряда погибшего Касима и продвинулись на восток. Тут начались другие неприятности. Крошечный городишко все же таил в себе больше соблазнов, чем деревня.
- Труп заберите оттуда. Сегодня же. Если начнут делать поиск в том квартале, а начнут почти наверняка, это слишком явный след.
- Опасно… Там патрули сейчас.
- Всё опасно, - пожал плечами Ажах. – Сейчас там местные ополченцы, а завтра будут союзовцы. Сами напортачили, сами исправляйте. Если не пойдёте, то пойду я, но когда вернусь, вас застрелю.
Хамид махнул рукой и вышел. Он, конечно, не испугался расстрела, просто обиделся на тон, которым Ажах разговаривал с ним. Ничего, потерпит. И так у нас половина потерь из-за бардака. Забыли оружие, забыли документы, забыли спрятать труп «синего»… Одни не почистили оружие, другие растрепали проститутке, что работают на крутых людей «с той стороны», третий не стер записную книжку в старом телефоне… Потом всё это накладывается на случайную облаву и вся группа попадает как кур в ощип. Ещё и соседей валит зачастую, потому что с конспирацией у нас так же, как со всем остальным.
Но в целом всё гораздо лучше, чем было год назад, и несравнимо лучше, чем в позапрошлом. Приходят новые братья, хотят воевать, знают, зачем и за что сражаются, и с каждым месяцем их все больше. Можно, конечно, подождать полгода или год, поднатаскать молодых, ещё немного ума вколотить в товарищей по опасной работе, но лучше на это слишком не рассчитывать. Долгое ожидание тоже увеличивает вероятность провала, даже при самой лучшей конспирации. И вообще, лучшее – враг хорошего. Сейчас, потому что на той стороне тоже что-то думают - и могут даже придумать. Сейчас, пока пыльные бури не прекратились, а большая часть европейских войск выведена в северную часть страны, именно сейчас и выступать…
К вечеру второго дня стало ясно, что наступление выдыхается. Похвалиться было чем, но вот решающего успеха не удалось добиться почти нигде. Сколько перебили солдат правительственных войск, полицейских и прочей шушеры из «военных формирований», это, пока, конечно, по сообщениям других отрядов, трудно сказать точно. Привирают для престижу, да и от чистого сердца тоже преувеличивают. Но, всё-таки, по-видимому, немало. Европейцев убили десятка два-три, вряд ли больше, но с учётом разницы в вооружении и подготовке - тоже очень неплохо. Да и не любят союзовцы потерь, даже таких. Отступают и вызывают подмогу там, где мужчины сражаются. Зато, удирая, белолицые трусы щедро оставляют оружие и боеприпасы. Вот тут грех жаловаться, пополнили запасы на славу. Самое главное же – моральное воздействие победы. Слава подателю всей милости, такого урона правительственным войскам и союзовцам в этих краях не наносили, насколько мог вспомнить Ажах, лет десять или больше.
Плохо другое – потери растут, сопротивление в главных пунктах подавить не удалось и, по большому счёту, пора уже закругляться. Тех, кто оказался доступен гласу рассудка, Ажах уже понемногу начинал выводить из боя, отправлял оборудовать укрытия для остальных, на дни после отступления. Похоже, что, по крайней мере, треть, а то и половина командиров зарвётся, не сообразит вовремя отойти. Но тут уже ничего не поделаешь, свой ум в чужую голову не вставишь. Пробовал и вставлять, и вколачивать – бесполезно. Ладно. Умные головы побережём по мере сил, а глупым – туда и дорога.