Как-то остановились на светофоре премьер-министр, министр внутренних дел и лидер оппозиции, а минвнудел и говорит...
По такому анекдоту хорошо опознавать шпионов. Потому что министр внутренних дел терпеть не может центра, ездит на работу из Виндзора трубой, а от станции ходит пешком. Лидер оппозиции старомоден и действительно рассекает на велике – и уморительно, я скажу вам, выглядит горный велик посреди Лондона, но вот с премьер-министром остановиться рядом он не может. И рядом находиться – если она, конечно, на него не спикирует где-нибудь на верхней трассе и не унесет в нарушение всех правил движения, вместе с великом. Потому что приземлиться на улицу «Нимбус 2010» конечно может, а вот как он с перекрестка взлетать потом будет? Не волочь же его вдвоем до ближайшей катапульты?
Что поделаешь, частным средствам передвижения на искусственной тяге въезд в историческую часть города запрещен, вот всяк и развлекается, как может. Его Величество в карете ездит – из принципа, несмотря на все санитарные последствия. Ее Высочество – верхом. Остальным и того не положено. Не устраивает скорость ползучей пешеходной дорожки – выбор невелик: ролики, самокат, велосипед, велорикша... что в наш скоростной век огорчительно и неудобно, но когда же в Лондоне было удобно? Это предмет гордости – летучие мыши в трубе, краны без смесителей, окна, открывающиеся в принципиально не ту сторону, ограничения на транспорт. И – взмах волшебной палочки – конечно же... дождь!
А вот то, что черт знает какой секретности отчет везет на совещание средних лет чиновник на роликах, везет в единственном экземпляре, в краткосрочной бумажной распечатке с таймером на контакт с кислородом – это не дань традициям и неудобствам, а здравый смысл в действии.
Чиновник на роликах – на самокате в его ведомстве ездит только начальник, и это уже традиция - вовсе предпочел бы ограничиться устным докладом, но четверо из семи участников совещания лучше воспринимают информацию с бумаги, а не со слуха. Значит, бумага.
Через полтора часа бумага уже рассыпалась химическим пеплом и осела где-то на фильтрах канализации. Содержавшаяся в ней информация – куда более токсичного свойства – потихоньку обустраивалась в сознании четырех мужчин и трех женщин. Кузены называют такого рода компании think-tank. Вульгарно, но в данном случае уместно, решил чиновник. Комната без окон, звуконепроницаемые стены, трубы освещения - на полу. Потолок – еще одна временная изоляционная перегородка – выглядит как пленка поверхностного натяжения. Промышленный аквариум. Tank. И плавают в нем криворотые пучеглазые разноцветные рыбы Think. Несменяемые секретари, помощники, советники в возрасте от четверти века... до почти века. Через какое-то время совещание окончится, чиновник уйдет по своим делам, а к вечеру в этот же аквариум опустит руку госпожа премьер-министр, вытащит рыбу, загадает желание...
А пока рыбы Think шевелят жабрами, ведут цветными хвостами, внимательно слушают чиновника и в полушариях их глаз - тоска. Потому что нельзя, увы, сказать премьер-министру "а мы вас предупреждали". Потому что премьер-министр - дай ей Бог нескоро сломать себе шейку бедра на посадке, пожелал бы, чтобы никогда, но все знают, как она приземляется - премьер-министр сама может сказать всем "а я вас..." предупреждала, пугала, объясняла, дрожала стеклами.
Потому что предсказуемо. Молодое государство на костях очень старых. Молодое государство, которому говорят "тебя нет". И армия этого молодого государства, которая довольна своим статусом невесть чьих сил самообороны еще меньше, чем туранские политики своим. Политики Турана, в отличие от армии, хотя бы не одержимы реваншизмом. Они не отвечают за то давнее поражение. Они пришли на пепелище и пепелище расцвело. Они - победители. Военные - нет. Кроме того, им дышит в затылок Народная Армия, которая давно уже перестала быть салатом из плохо вооруженных и еще хуже обученных добровольческих отрядов. Теперь это – система очень неплохо вооруженных и прилично обученных, очень фанатичных территориальных добровольческих отрядов, которая смотрит на регулярную армию и думает "А зачем нам эти?"
Военным нужен конфликт, потому что только в этом случае разница между ними и аль-джайш аш-шааби может – не обязательно, но может – стать очевидной. Война – их шанс на статус и власть. Заговор, провокация, камарилья тут ожидаемы настолько, что единственным открытым вопросом остается, насколько осведомлено об этом заговоре политическое руководство. Те самые победители, которые теперь жонглируют горящими интересами и группировками на коньке очень высокой крыши. И в какой именно степени осведомлено.