- После… - тянет Бреннер. Достает из кармана «блоху» в непроницаемом футляре, смотрит на нее. Туранская штатная модель, второй год на вооружении, частными лицами не используется. Все это Вальтер выяснил накануне ночью. – Скажи мне, что я старый параноик.
- Тоже мне, старый, - фыркнул Вальтер. – Шестьдесят – это, как теперь выражаются, поздняя зрелость.
- Старый, старый. А на счет параноика ты, вижу, не споришь. - водку Бреннер пьет медленно и неправильно, мелкими глотками. Даже в России не научили. - А теперь его вот так ищут, а про мальчика ни слова. Прикрывают?
- Поиск первой пропажи поиском Максума? - проверяет Вальтер и, увидев кивок, заключает: - Это один из вариантов.
- Что тебя смущает?
- Хамади. - Тут все просто, потому что маска, которую человек надевает, тоже о нем многое говорит. Особенно, если маска - однослойная, для местных крестьян и глупых европейцев. - Судя по тому, что мы видели, этот мог бы так искать любого своего человека, пропавшего без вести.
- Своего человека, значит? - саркастически интересуется Бреннер. - Младший инспектор старшего. Ну а что тебя смущает тут?
Вальтер ведет взглядом вдоль по завитку узора. Любят здесь дерево - и простое, и резное. Стойка бара в дорогом месте - непременно деревянная.
- То, что если это принять как версию, получается, что мальчишку они не теряли.
- А Максума теряли?
Вальтер пожал плечами. Может быть, по-настоящему потеряли. А может быть, старший инспектор Имран Максум, фигура практически легендарная, сейчас сидит в здании штаб-квартиры Народной Армии и помогает себя искать. Кое-что можно сделать, не выходя из бара – послать запрос одному владельцу ремонтной конторы. Если оба контрразведчика ходили одними тропами, то могли попасться в одни и те же ловушки. Второй, конечно, опытнее – вот и подойти мог ближе.
Сплошная неопределенность, но какая-то гнусная. Недаром генерал нервничает.
Ничего нет хуже тумана, особенно если известно, что туман распылил противник. То ли для маскировки, то ли, чтобы выиграть время, а еще есть такие взвеси, что пройдет заряд и окажется, что это не туман, а вакуумная бомба на ранней стадии.
Простой вопрос "кому выгодно, чтобы Тахир погиб, а виновниками или хотя бы подозреваемыми оказались европейцы" дает простой ответ - Турану. Но это еще ничего не значит, потому что мы не знаем, скольких и чьих выгод мы не видим.
- Наш друг клянется, что никаких сюрпризов не было, - перевел Вальтер свеженькое сообщение, и еще раз пожал плечами.
Врал аль-Рахман крайне редко. Умалчивал - фантастически, недоговаривал всегда, изъяснялся многозначительными цитатами из Корана в оставшихся промежутках. С некоторой вероятностью он и вправду Максума не видел, не трогал.
- Я его, кстати, спросил, как он сюда попал. - Бреннер покачивает стопку, смотрит, как двигается прозрачная жидкость. Ажах аль-Рахман - талантливый человек и не зря "последний", но просочиться до Дубая с группой, да не на пустое место, на заранее подготовленную базу... - Он мне сказал, что его пригласили серьезные люди.
- Народная Армия – весьма серьезные люди…
Генерал пробурчал что-то о гребаном ублюдке Басиджа и СС. Вальтер водил пальцем по стойке. Развилка, сучок, еще развилка. Допустим, Народная Армия, она же жайш, она же гребаный ублюдок Басиджа и СС, унаследовавшая худшие черты обоих родителей, приволокла в Дубай аль-Рахмана. Зачем? Вариантов масса. Зная нравы жайша, устранение конкурентов прямо-таки напрашивается. Для этого нет ничего лучше, чем зазвать в город террориста и позволить ему что-нибудь показательно взорвать, потом отыскать весомые улики… Ажах, впрочем, и прятаться не будет, но он-то нацелился на Акбар Хана, а не на Тахира. Тахир ему был нужен, как и он – Тахиру. Хорошо, а мы-то тут при чем?
- Ну не от американцев же утекло... - вздыхает Вальтер.
- Почему нет? И почему утекло?
И вправду, почему нет? Если одна контора может одновременно вести два противоположных проекта, то почему кому-то оттуда же, из третьего какого-то отдела, не поделиться с туранцами? Маловероятно, но уж совсем исключать нельзя.
- Сначала я подумал, - сказал Бреннер, - что здесь зарыта большая война... теперь мне кажется, что зарыты большие деньги.
- Я бы уехал, - сказал Вальтер, зная, что напрасно сотрясает воздух. Обязательства перед клиентами выполнены, можно выставлять счета… но для генерала это только половина дела.
- Ага-а, - протянул генерал. – Ты бы уехал, тут всплыла бы пара трупов, эта пакость… - Бреннер тряхнул контейнером, - и все такое прочее. И не в том дело, что мы «Вуц» потеряем, а в том, почему.
- Конкуренты?
- Хуже. Эта белобрысая тля.
Вальтер не переспрашивал – сам догадался. Господин начальник Сектора А. Хотелось бы знать, зачем этому искусствоведу в штатском понадобилось присутствовать на конференции лично. Никакого алиби это не дает.
- Но мальчик жив.
- Но только по стечению обстоятельств. К тому же, мы его, в любом случае, взяли и не сразу вернули. И никому ничего не сказали.
Жиль Ренье, председатель делегации Евросоюза
Вечер в Дубае тоже лучше встречать наверху, там движется воздух, туда почти, почти не доходит отдаваемое стенами и землей тепло, там есть шанс пробиться сквозь розовый электрический купол и увидеть настоящее небо... которое ничем не отличается от хорошей его имитации в подвальных этажах, где тоже по-своему хорошо. Господин Ренье сидит спиной к окну – настоящему – пьет воду, настоящую, насколько может быть настоящей вода, и спокойно и с удовольствием обдумывает очередные вопли со стороны Западного Пакистана и – как ни странно – индонезийских наблюдателей... Право же, не стоило так явно показывать, что несравненный Акбар Хан, обманывая всех на свете, предъявлял ваш опиум как свой, к тому времени, когда его собственный уже совсем вымер... а в результате продукт туранской контртеррористической операции совершенно, абсолютно, несомненно случайным образом занесло на ваши «медицинские» поля. Которых теперь, считай, тоже нет.
Можно прикинуть, что и с кого собирался получить в итоге Акбар Хан, разводя эти сложные многоступенчатые опиумные подтасовки. Допустим, кое-кто был бы не прочь преувеличить роль Западного Пакистана в опиумном финансировании терроризма и под сим благовидным предлогом провести на территории Западного Пакистана операцию по борьбе с маком и террористами, операция могла бы затянуться и потребовать обустройства опорных точек – баз, заправок, станций наблюдения… с охраной, персоналом, инфраструктурой. Допустим, Акбар Хан под этот план мог бы воззвать к Турану: подтасовки, обман, нарушение суверенитета, происки Запада при поддержке Тахира-соседа. Допустим, Китай и – или Россия – могли бы либо наложить вето на проект операции, либо потребовать, чтобы контингент был смешанным, либо… В общем, продуктивную, но вполне обычную, рядовую интригу замыслил Акбар Хан. Неплохо, но штатным порядком ее потопили. Вопли, жалобы и хлопки дверью – ритуальная показуха, не стоящая особого внимания. В Дубае все спокойно. Вечер. И мысли плавно шелестят, как вода вдоль берега.
Прямиком к легкому изгибу волны, обозначающему рип - очень сильное и очень холодное подповерхностное течение. Вот оно тебя зацепило, и если ты хороший, умный пловец, ты не станешь с ним бороться, тратить силы, надсаживать сердце. Ты постараешься не замерзнуть, а потом - выскользнуть в теплый слой, когда течение нырнет вниз. Это можно сделать, если уметь дышать, уметь плыть и если рип не слишком длинный, если шок не возьмет верх, сердце не остановится. В этот раз Ренье выбрался, да и регион, кажется, тоже, а убийство Тахира ушло на глубину, неопасную для плавающих по поверхности.
Англичане в перерыве подошли, поблагодарили за своевременную помощь - видимо, за совет, данный юной гремучке Флеминг, посочувствовали необходимости работать на минном поле. Бреннер не проявлялся - видимо, все еще прятался от контракторов. От всех сразу. На поле же XCI царили страсти, сделавшие бы честь любой сан-францисской пантомиме.