— Вы сказали, что проводили такие опыты сотни раз. Жертв, надеюсь, не было?
— Не было…
Николай облегченно выдохнул.
— … все муравьи остались живы и здоровы.
— В смысле — муравьи⁈ — воскликнул Грубанов и дернулся, стараясь высвободиться из зажимов. — А люди⁈ Люди были⁈ Эй, нет, я не хочу! Выпустите меня!
Крики ни к чему не привели — профессор сделал какой-то жест, и помощник ладонью шлепнул по большой красной кнопке рядом с капсулой.
— Коля, ты будешь первым человеком нашего НИИ, перенесшимся в пространстве. Или — не перенесшимся. В любом случае, я тебе немного завидую. А теперь — расслабься.
Стеклянная дверь с шипением закрылась.
Николай продолжал кричать и чуть ли не биться в истерике, но никто не обращал на него внимания — все присутствующие были заняты своими делами. Спустя пару минут шумных, но бесполезных ругательств, Грубанов стих.
Обреченно повесив голову, он видел сквозь мутное стекло, как люди в белых халатах, встав за панели управления, нажимают разные кнопочки, дергают рычажки, «переключают переключатели». Никаких звуков он при этом не слышал — звукоизоляция в капсуле была исполнена на высшем уровне.
«Видимо, зря глотку надрывал, — окончательно смирившись с судьбой первопроходца, подумал он и попробовал найти плюсы: — Как знать, если все закончится успешно, то может меня и повысят. А то задолбало всякой херней заниматься…»
Наверху зашумели то ли вентиляторы, то ли моторчики. Подул холодный, с ароматом машинного масла, воздух. По стеклянной дверке, изнутри капсулы, побежали тонкие голубые молнии — разряды тока.
Николай глубоко вдохнул, успокаивая нервы. В душе он понимал — генератор наверняка прошел все необходимые испытания и полностью безопасен, иначе коллеги не стали бы засовывать внутрь живого человека. Просто Наебуллин по скотской привычке решил навести страху на подчиненного. Но что-то Николая все равно грызло и тревожило.
За размышлениями он не сразу заметил за стеклом суматошную беготню. Люди в белых халатах носились по кабинету, «прыгая» между панелями управления и жмякая кнопки то на одной, то на другой… Помощник профессора, который приковывал Николая к стенке, подскочил к капсуле и попробовал отворить прозрачную дверь, но механизм открывания не сработал. Тогда помощник постучал ладонью по стеклу и что-то проорал.
— Не слышу! Не понимаю! — замотал головой Грубанов. — Что происходит⁈
Капсула завибрировала, задрожала, заходила ходуном, и помощник в ужасе отпрянул, попятившись к двери.
Холодный воздух от вентиляторов сменился горячим потоком, и по лбу Николая потек пот.
«Все, сука, конец, — краем глаза заметив, как из кабинета выбегает Наебуллин, с удивительным спокойствием подумал он. — Так я и не присунул Миле Вагиной. Печально».
Вспышка!
Глава 5
Николай открыл глаза. Даже не открыл — разлепил. И первое, что увидел — распростершуюся над ним бесконечную мятно-зеленую гладь, по которой проплывали причудливые сиреневые облачка.
От неожиданно-нереалистичной картины Грубанов не сразу понял, что лежит на мягкой земле и пялится в небо. С удивлением приподнялся, осматриваясь по сторонам.
— Вот те раз, и где это я?
Он сидел на небольшой лесной полянке. Под задницей — зеленая трава, голубые колокольчики и кустики земляники с набухшими, размером с куриное яйцо, алыми ягодами. По краям полянки плотными рядами сомкнулись толстые, словно тысячелетние, деревья. В их кронах беззаботно заливались птички.
«Не понял… А как я здесь очутился?» — отправив в урчащий от голода желудок пригоршню сочных ягод, озадачился Николай. Последнее, что он припоминал — беготню ученых за стеклом и ослепительно-яркую вспышку. А затем была звенящая тишина и черная пустота.
Наверху, в кронах высоких деревьев, заорала птица, похожая на пеструю ворону с длинным и разноцветным, как у попугая, хвостом. Совсем не боясь Грубанова, птица вспорхнула с дерева и, сделав полукруг, приземлилась на плечо мужчины. Заинтересованно наклонив голову, уставилась на него, будто изучая.
— Ты жрать, что ли, хочешь? Ну на, поклюй. — Николай, не делая резких движений, протянул «попугаю» ягоды. Но тот, продолжая пристально смотреть на мужчину, оставил подарок без внимания. — Пф, как хочешь.
Потеряв к пернатому интерес, Грубанов продолжил размышления.
«Как? Как? Как я здесь очутился?.. Вспышка… Неужели капсула взорвалась? — ужаснулся он. А следом ужаснулся еще сильнее: — Так это что, рай? Нет, в рай-то я попасть не против… только умирать при этом не хочется. Или — не хотелось?»