Какого черта ему вообще делать в Акиниве?
— Цитадель, К-11 подтверждает вызов. — проговорил я. — Вылетаем.
— Ничего не понимаю. — пробормотала Жюстина. — Кроме того, что только гайдзинов нам не хватало…
Второй раз за десять минут я не стал с ней спорить.
Улица Регенераторная тянулась вдоль основания цилиндра орбиталища, проходя почти четверть его диаметра: протянувшись по краю Дальней Акинивы, она миновала Вишнёвый массив и упиралась одним (наиболее живописным) концом в закуток гидропарка Кацурагава. По большей части своей длины она представляла собой ряды унылых складских помещений с одной стороны и шеренги таких же унылых жилых домов, крепостными стенами отгородивших свои дворы и зелёные садики, с другой. В самом прямом смысле это был край мира: отвесные скалы орбиталища начинались сразу за унылыми складами, возносясь высоко к небу и теряясь в облаках, подсвеченных близким сиянием люминёра.
Не то место, где ожидаешь встретить гайдзина.
Фудзисаки посадила люфтмобиль прямо на проезжей части, перед мерцавшей лентой полицейского заграждения. Чуть подальше, прижимаясь к поребрику, стоял омнибус городской полиции, а рядом с ним — несколько патрульных люфтмобилей. Похоже было, что сюда сбежался весь районный отдел. Один из синих мундиров подбежал к нам, не успели мы ещё и выйти из люфтмобиля.
— Старший сержант Зорькин, городская полиция, — отрапортовал он, щёлкнув каблуками и вытянувшись в струнку. — Чем могу быть полезен, госпожа инспектор? — добавил он, обращаясь к Фудзисаки.
Та деликатно прокашлялась.
— Инспектор Штайнер, — представился я, выступая на шаг вперед. — Национальная полиция. Это инспектор Фудзисаки. Где труп?
— Нижайше прошу вашего прощения, господин инспектор, — низко поклонился Зорькин. Берет с трудом удержался у него на голове. — За мной, прошу вас…
Труп обнаружился на тротуаре по складской стороне улицы; на сером пенобетонном заборе висел, мерцая, знак «улица Регенераторная, 9». Мертвый гайдзин лежал лицом вниз, слегка раскинув руки. Рядом с ним валялись разбитые очки.
Крови не было. Ни капли. Как будто гайдзин просто рухнул посреди тротуара, лицом вперед, и не поднялся на ноги.
— Вы обнаружили его в таком виде? — спросил я у сержанта. Тот кивнул. — Кто вызвал полицию?
— Свидетели. — махнул рукой Зорькин. — Там. Инспектор Ивасэ берёт у них показания.
— Передайте инспектору, что мы хотели бы перекинуться с ней парой слов. Мы осмотрим тело?
— Разумеется, господин инспектор. — козырнул Зорькин и трусцой удалился. Берет, из-под которого выглядывали золотистые кудри, до сих пор не свалился с его головы. Жюстина презрительно глянула ему вслед.
Я натянул перчатки и встряхнул левой рукой: Линза послушно выпала из рукава в раскрытую ладонь, и я направил её на мертвеца.
Согласно базе данных Национальной службы миграционного контроля, мертвец был никем иным, как Франтишеком Котерой, туристом с Остравы; дата прибытия — 07.03.2394; срок истечения визы — 28.03.2394; место регистрации — управление НСМК по округу Титан-Орбитальный, отдел при космовокзале Минато (проще говоря, Минбане). Острава, насколько я помнил, находилась где-то на полпути между Тау Кита и приснопамятным Фольксляндом, и в остальном была довольно обычной планетой — член Солнечного Альянса, стратегический партнёр, девяносто процентов населения составляют собственно коренные остравцы. Всех остальных они считают в лучшем случае гражданами второго сорта; одним словом, всё прямо как у нас в Сатурнианской Гегемонии.
Это не давало мне ни малейшей подсказки, что могло привести туриста с Остравы сюда. Наш город всегда был достопримечательностью, как кольца Сатурна или озеро Гитигами на Энцеладе, но приехать сюда, в Дальнюю Акиниву, на край орбиталища, вдали от видов и зрелищ Нойштадта или Меако…
И не давало мне ни малейшей подсказки, почему он умер.
Я присел на корточки рядом с телом и повернул голову мертвеца к себе. На меня уставились остекленевшие карие глаза. Ничего особенного в них не было — чуть расширенные зрачки, будто покойный чему-то ужаснулся за секунду перед смертью, но ни лопнувших сосудов, ничего. Глаза и глаза.
Вдвоём с Фудзисаки мы осмотрели труп, но не нашли ничего: ни пулевых ранений, ни ножевых, ни даже следа от укола или попадания дротика. Впрочем, это ещё ничего не означало — убить человека можно было великим множеством способов. Но зачем было убивать именно этого гайдзина?