— Спасибо, Штайнер, я вижу. — Мэгурэ повертела очки в руках, разглядывая их со всех сторон. — Это про них говорил тот парень с записи?
— Именно так, — кивнул я. Мэгурэ перевернула очки, пальцем нащупала кнопку включения и нажала её. Осколок стекла снова блестнул.
— Чёрт, голова разболелась… — пробормотала шеф и вдруг уставилась на меня. На секунду я почувствовал себя пригвождённой лазером бабочкой. — У того парня тоже болела голова, так?
— Так. — сказал я. — Больше того, у нас с Жюстиной возникло похожее ощущение.
Мэгурэ протянула мне очки. Я осторожно принял их.
— Расширенные зрачки, значит? — переспросила она и вздохнула, покачав головой. — Сдайте их в лабораторию, пусть засунут в какой-то ящик подальше. И понадёжнее.
— Шеф, что это? — спросил я. Мэгурэ вновь зыркнула на меня:
— А я почём знаю? — резко спросила она. — Но это может оказаться что-то очень серьёзное. Поэтому, Штайнер, вы пойдете, сдадите их в лабораторию и скажете им засунуть эти очки в самое надежное место, которое только возможно. А потом… — она вздохнула и заговорила уже гораздо спокойнее, — а потом мне придётся доложить о них по инстанции. То есть, даже не начальству, а в ГСБ.
— То есть, расследования не будет? — уточнила Фудзисаки. Мэгурэ фыркнула:
— Какое расследование, Фудзисаки? Не будет здесь никакого расследования. Даже если бы не эти ваши очки, нам для вскрытия придется запрашивать разрешения из остравского консульства, что уж говорить обо всём остальном! Не говоря уже о том, что придется звонить ещё и в посольство. По межорбитальной связи. — шеф поморщилась, словно раскусила кислый лимон. — Кстати о глухарях, — продолжила она, как ни в чём ни бывало, — что у вас с Вишневецкой?
— Как раз собираемся в морг, — браво доложил я, и думать забыв о кораблях-невидимках. — А после этого — ещё раз допросить Валленкура: мы обнаружили дополнительные улики…
— Ну смотрите. — пробормотала Мэгурэ. — Времени у вас немного… Ордер нужен? — я утвердительно кивнул. — Хомура! — рявкнула Мэгурэ в пространство. — Штайнеру с Фудзисаки нужен ордер на обыск, дело номер, — она назвала номер, — адрес: набережная Сэкигава, 34, квартира 136. Да, да. И побыстрее! — закончив с этим, она снова обернулась к нам: — Заберёте в отделе, уже должен быть.
— Есть, шеф. — сказал я. Возможно, ордер нам и не понадобится, но…
— Так а что насчет мотива? — неожиданно спросила Мэгурэ. Я запнулся на полуслове. По спине пробежали мурашки.
— Ничего особенного, — осторожно проговорил я, — но мы прорабатываем направление с контрабандой, и я как раз собирался… — я замешкался, подбирая наиболее обтекаемые выражения, — …пообщаться по этому вопросу с некоторыми источниками.
— Хм-м-м. — протянула Мэгурэ; по её виду можно было заключить, что шеф прекрасно догадывалась об этих «некоторых источниках». — Ну ладно. Отчётом удовлетворена. Идите работайте, не смею задерживать. А гайдзина, — она сделала паузу, — выкиньте из головы.
Я встал, поклонился и вышел из кабинета. Фудзисаки последовала моему примеру.
Уже уходя я обернулся и заметил, как шеф достаёт из стола лист бумаги, — такой же упаковочной, как и записка Вишневецкой, — и очень медленно и очень сосредоточенно рвёт его на маленькие-маленькие части.
У кабинета Хомуры — суперинтенданта Хомуры, как любезно сообщала табличка на двери — мы столкнулись с Цунэмацу. Молодое дарование, недавно пополнившее собою стройные ряды уголовного розыска, выглядело донельзя формально — в чёрном с серебром полицейском мундире, на плечах которого красовались одинокие лейтенантские азалии. Под мышкой у неё была зажата стопка папок.
— Штайнер! — воскликнула она. — Жюстина!
— Здравствуй, Нонна. — слегка наклонил голову я — насколько позволяло мне моё старшинство. — Ты куда?
— Да вот, — Цунэмацу развела руками, продемонстировав папку с «ДЕЛО N__» и гербом Национальной полиции, — попросили в отдел кадров снести, вот я и…
— Они там совсем охренели? — спросила Фудзисаки. — Сами не могли переслать, надо обязательно тебя гонять?
— Так это, ну… — Цунэмацу снова беспомощно развела руками, — там официальное. Награды, представления, всё такое…
— А на нас там ничего нет? — полюбопытствовал я. Кто с кадрами не дружит, тот хорошо не служит… к счастью, ко мне у кадровиков претензий не было.