К тому же, неизвестно, когда девочку, т.е. меня, кормили, потому что болело и сосало в желудке по страшному, да и слабость была очевидно не столько от работы, сколько от недоедания. Неудивительно, что тело чуть ли не качает от ветра и тощее оно, как будто из концлагеря выпущенное.
Выворачивая из за угла дома, я увидела свою "благодетельницу", которая очевидно хорошо так придавила сурка, на щеке отпечатался след от подушки, да и сама она еще сладко потягивалась и зевала, сидя на, прислоненой к срубу дома, скамеечке. Но, заметив меня, тут же приняла суровое выражение лица.
- Ты это куда направилась, Лушка? Неужто все уже сработала? Ввек не поверю... А ну, пошли, глянем...
И она, скоренько подхватившись со скамьи, понеслась в сторону огорода. Ну да, проспалась, отдохнула, теперь можно и бабочкой порхать. Не то что мне.
- Это что?- заорала вдруг тетка Агафья- Это ты всего одну гряду почистила? Ах ты, лентяйка такая! И смеешь еще мне на глаза показываться!! Пока еще одну не сделаешь, в избу не пущу. И про ужин можешь тоже забыть -не заработала!
"Ах ты паскуда такая! Сама бока отлеживаешь, а ребенок должен до потери сознания на тебя горбатиться!! Да чтоб тебя пронесло, свинья ты подлая! Да подольше!!"
И тут вдруг тетка, захлебнувшись своим визгом, побледнела, и схватившись за громко зарычавший живот, охнув, рванула в сторону небольших построек.
Но не судьба! Зловоние ее испражнений ветром донесло до меня, она же, стеная и причитая, подхватила повыше подол своей юбки, наверное чтобы не запачкать, и со спринтерской скоростью залетела наконец то в сарайчик.
А я глубоко так задумалась... Это ведь неспроста. И Фекла , и тетка, обе так разозлили меня , что я им пожелала от души соразмерное их деяниям наказание.
Фекле- за ее неуемное любопытство, тетке -за душеньку ее подлую.
Это что же получается? Я, как в сказках про ведьм и колдунов, могу насылать на людей проклятья? Или что это такое было то?
Ладно, не до этого сейчас, попозже разберусь, а сейчас, пока тетка занята, надо ополоснуться, да найти, чем мне червячка заморить. Иначе упаду и не встану.
Ополоснулась я из бочки, стоявшей под стоком домовой крыши, а потом заторопилась в дом.
Ну что сказать, богатствами моя тетка не владела, было бедноватенько, но чисто. По левую сторону, занимая половину помещения, стояла большая русская печь, с дополнительной плитой для варки. В чугунке, что стоял на плите, обнаружился супчик с какой то странной, мне незнакомой, крупой.
Плеснув себе в небольшую миску супа, я быстренько заработала ложкой. Что удивительно, сытость пришла довольно быстро, я прихватив со стола кусочек хлеба от каравая, прикрытого тканью, поспешила покинуть дом, не разглядывая ничего и не заглядывая никуда.
И вдруг услышала с печи тихий старческий голос, почти шепот : - Лика, деточка, дай немножко хлебушка, кушать очень хочется...
При первых звуках голоса я оцепенела от неожиданности, так как думала, что в доме нет никого. Потом быстренько подскочила к лежанке, отодвинув в сторону занавеску: на меня смотрела худая сморщенная старушка, которая протягивала за моим кусочком хлеба темную трясущуюся руку. Я молча сунула ей хлеб в руку.
- Спасибо, деточка. Жадна больно Агафья стала, даже воды и той, иной раз, не допросишься. Худая дочь из нее выросла...
Жаль, что Ярушка так рано померла, за ней бы я как за каменной стеной была...Помру скоро, внученька, одна совсем с этой хабалкой останешься.
А отцу твоему и сообщить о тебе некому, иначе не мучилась бы ты тут. А Агафья выгоды своей не упустит. Это сколько денег мимо ее рук уплывет, коли заберут тебя. Она ж на тебя опекунство оформила, да денежку за мамку твою, что геройски погибла, получает....А ты и дальше молчи, пусть так и думает, что не в себе ты... Глядишь и подвернется какая оказия... Ну, ступай, ступай! Устала я...