— Иван Андреевич, тут по вашу душу! — и добавил вполголоса: — Принесла нелегкая… Этим-то что от нас понадобилось?
На пороге возникли два очень вежливых молодых человека в приталенных шерстяных пальто. Видны галстуки и безупречно-белые воротнички сорочек. Сдержанно улыбнулись вышедшему навстречу Ивану. Предъявили ксивы. Федеральная Служба Охраны, не хрен собачий.
Проверили паспорт с эмблемой Французской республики, вручили коричневый конверт.
— Ага, — Иван, изучив краткую эпистолу, взглянул на Славика с Алёной. — Я вас на денек покину, возражений нет? Господа, вы можете подождать меня в машине? Чудненько, на сборы потребуется не более десяти минут.
— В чем дело? — прямо спросила филологесса, едва визитеров отгородила от квартиры стальная дверь. — Или опять секрет?
— Никаких секретов. Приглашение на беседу.
— Откуда?
— Оттуда, — Иван вытянул палец к потолку. — Фамилия персоны не указана, но какой-нибудь ничтожный вице-губернатор или руководитель комитета областной думы не стал бы присылать за мной сотрудников ФСО, соображаете? Время указано — сегодня в восемнадцать часов, летим обычным гражданским рейсом из Пулково.
— Москва? — догадался Славик.
— Именно. Мой недавний визит в Первопрестольную дал первые плоды. Нами заинтересовались в сферах заоблачных, или близких к ним. Я бегом одеваться — некрасиво заставлять себя ждать.
Выглянув в окно спальной выходившее на двор, Славик отметил, что Ваня отбыл на представительском «Мерседесе W221» — точно, вице-губернаторами тут и не пахнет, бери повыше.
А ближе к десяти вечера последовал телефонный звонок. Иван сдержанно известил, что всё в полнейшем порядке, жив-здоров, но ждать его возвращения немедленно не стоит — обязательно надо сгонять на два дня в Берлин, билеты на самолет взял. Как долечу, пришлю СМС. Более никаких объяснений не последовало.
— Паранойя все-таки заразна, — пожаловалась Алёна. — Мне тоже начинает казаться, что мы перешли некие границы, за которыми hic sunt leones.
— Как ты сказала?
— Начал забывать латынь? На средневековых картах неисследованные области помечали фразой-предостережением — «Здесь обитают львы». Знак опасности, терра инкогнита, полная неизвестность. Зная, какими неслыханными деньжищами мы теперь обладаем, можно предположить, что львы могут начать охоту за своей долей.
— Да брось, — ободрительно сказал Славик, не без труда стараясь поверить самому себе. — Ваня уверял, что о проекте никто не знает, сторонние наблюдатели способны делать только косвенные выводы, да и Алавер сказал, что аргуса никто не тронет — проще сотрудничать, чем конфликтовать… В конце концов, мы всегда можем удрать на ту сторону, ни одна собака не найдет!
— Хотелось бы знать, что мсье директору понадобилось в Берлине и почему такая спешка? — задумчиво пробормотала Алёна. — Ладно, не будем гадать. Поёдем пить чай, а потом спать, мне завтра надо подняться пораньше.
— Дела?
— Встречаюсь с одним университетским знакомцем, сейчас работает в Зоологическом институте Российской Академии наук, аспирант. Мы когда-то… гм… дружили.
— В смысле — дружили?
— В прямом. Увлечение бурной студенческой молодости. Я потом уехала в Англию, связь потерялась, а тут неожиданно наткнулась на него в университетской библиотеке. Сходили в кафе, поностальгировали… Нам ведь нужен специалист-биолог?
— Нет-нет-нет! — бурно запростестовал Славик, не дослушав. — Никаких левых людей! Хватит! Сегодня твой зоологический приятель, а завтра к нам толпами телевизионщики ломиться начнут — дайте поснимать за Дверью? Нет, и точка!
— Может, сначала взглянешь на человека, а потом будешь судить? — преспокойно сказала Алёна. — Батюшки, я поняла! Ты что, ревнуешь?
— Я? — Славик осекся. — Нет, конечно! Если только к Двери.
— Худший вид ревности — ревность к предмету или тайне, а не к человеку. В общем так: завтра я встаю, пеку пирожки, забираю Саню с Университетской набережной и мы приезжаем в гости. Не понравится — больше никогда его не увидишь.
Славик, накрепко заучивший мамин постулат о том, что перед визитом незнакомого человека надо прибраться в доме, утром драил кухню и большую комнату, на всякий случай извлек из пузатого дореволюционного буфета с резными мордами грифонов чайный сервиз Людмилы Владимировны (тоже относительная древность — Ленинградский Фарфоровый завод, 1940 год), и сочтя хозяйский долг выполненным копался в Интернете до времени, пока не зазвякали ключи — Алёна отпирала входную дверь.