Милые несдающиеся старухи! И ведь все пошучивают! На вокзале в Орле встретил я девяностолетнюю бабку, отстала от поезда, а ехать ей в Красноярскую область. Диктует дочери телеграмму: «Сижу Орле на вокзале какие твои планы?» Женщина, которая пишет, вздыхает нетерпеливо: «Да напишите вы просто, чтобы денег прислала». Бабка так удивилась, что даже прыснула: «Дак откуда ж у нее деньги-то?» Разыграл я орловского Гаруна-эль-Рашида, купил бабке билет. Когда рассказывал про нее Михайловне, про то, как посмеивалась она над бедой, старуха моя только головой кивнула: так нас печь спекла.
Ну, довольно, погода меня разбередила. Вчера опять потеплело, опять развезло. Всюду — течь. Снег в потеках — точно рукодельница промережила полотенце. Промозгло, сыро, зябко, бесконечная осточертевшая морось. Погода унылая, как бобылка, с подвязанной от флюса щекой. Святый крепкий, скорей бы тебя увидеть. Ты скучаешь по мне? Скучай, но не слишком. Когда такая женщина, как ты, скучает сильно, это всегда опасно. Какой-нибудь Бурский тут как тут. Я смотрю в окно, на гроздья огней, разбросанных на том берегу, я вижу тебя, я слышу тебя. Святый крепкий, как просто было нам разминуться. Решительно все было против нас. Разные города, в которых мы родились, разные дороги, разные люди рядом, все разное, решительно все, все несовместимо. И чем ясней мне это, тем мне радостней, тем страшней, тем все упрямей я силюсь понять: смог ли бы я прожить без тебя?»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Жизнь каждого человека, если она продлилась хотя бы треть столетия (особенно коли речь идет о нашем с вами), дает ему много оснований задуматься над пережитым. Биографии редко бывают гладкими, точно полированный шар, даже если в них мало громких событий. Тревожащего и еще не постигнутого всегда предостаточно, личный опыт просится на бумагу. Все это понятно, но биограф накладывает на себя определенные обязанности. Казалось бы, ясно, что предмет его воспоминаний, сколь бы родственным ни ощущал его автор, не может быть поводом для самопознания. Есть границы, которые переступать нельзя. Есть и правила хорошего тона. Все это мне хорошо известно, и все же я, вновь — в который раз — прошу снисхождения, я не способна остаться на должной высоте. Слишком тесно переплелись наши жизни — моя и Дениса. Итак, вы сами произведете надлежащий отбор, а мне позвольте чувствовать себя свободно.
Дни без Дениса мне надолго запомнились. Вполне естественно. То была наша первая и, в отличие от последующих, не драматичная разлука. Но главным чувством, которое меня посетило, было изумление — что ж это значит? Уехал всего один человек, не так уж давно я его узнала, а многомиллионный город стал пуст. От этого открытия я растерялась. Казалось бы, нечему и дивиться, коль скоро мы уже были близки, но ведь в наше время сближение предшествует любви, и только ли предшествует? Бывает, им начинается и им заканчивается…
В сущности, вот что должно потрясать, — то, что мы встречаемся с теми, кого когда-то ласкали, как с малознакомыми и даже вполне чужими людьми, и это для нас — в порядке вещей. Мы ли необратимо переменились, виною ли век, внушивший исподволь, что нельзя п р и в ы к а т ь, когда все непрочно, — сейчас не время постигать эту метаморфозу, самое жестокое, что она происходит.
Но вот обнаружилось, что сейчас — все по-другому. Вот его нет, и я тоскую, и свет не мил. А потом открывается, что в этой боли есть свой подарок, — она преходяща, она минет, а я скоро его увижу, и какая утеха, что боль эта есть!
Я встретила его утром на Курском. Среди озабоченно спешивших людей мы, верно, привлекали внимание, — так кинулись, так рванулись друг к другу, головокружительная минута! И зашагали в толпе оглохшие, ослепшие, должно быть мешая всем остальным.
Потом, в вагоне метро, он стащил с моей руки перчатку и отогревал ладонь — палец за пальцем, а я чувствовала, как на меня накатывает хорошо знакомый сладкий дурман.
И завертелось московское колесо. Денис готовился к новой работе, я возобновила хождение в архивы, а дома перечитывала пьесы Андреева, который давно меня занимал. И, читая, ловила себя на том, что мне приятно думать об орловском происхождении автора. Любая мелочь полна значения. Мы с Денисом признавались друг другу, что, уже прощаясь, начинаем готовиться к новой встрече. Но и только. Задумываться о будущем избегали и я и он.
И вряд ли случайно. В эти же дни, когда отношения достигли пика, обозначились резко и наши несхожести, которые в конце концов нас развели.