— Нет, они вполне доступны по цене, — ответил лорд Райвенн. — Их может позволить себе любой человек.
— А бумагой вы совсем не пользуетесь? — спросил Джим.
— Ты имеешь в виду бумагу из древесины? Мы бережём деревья, поэтому такого устаревшего вида бумаги у нас нет, — ответил лорд Райвенн. — Есть бумага для многоразового использования, но она производится из других материалов.
Послышался мелодичный звон, и лорд Райвенн достал из кармана маленький прибор, очень похожий на мобильный телефон. Он нажал на нём кнопку, и в библиотеке вдруг возникла фигура незнакомого альтерианца в сером костюме с чёрным воротником-стойкой и чёрными обшлагами рукавов, с гладко зачёсанными назад тёмными волосами.
— Здравствуйте, милорд, — сказал он. — Извините за беспокойство. Через пять минут состоится экстренное заседание городского совета, господин Эльхиор просил вас известить.
— Спасибо, Дейлус, — ответил лорд Райвенн. — Приехать я не успеваю, поэтому выйду на связь из дома.
— Хорошо, милорд, — ответил альтерианец и исчез.
Лорд Райвенн сказал:
— Извини, Джим, дела. Вынужден тебя оставить, мне необходимо быть на заседании. Не знаю, сколько оно продлится, но ты в это время не скучай, чувствуй себя как дома. Можешь что-нибудь почитать, или, если захочешь, погулять во дворе.
— Вы уезжаете? — спросил Джим.
— Вовсе нет, — улыбнулся лорд Райвенн. — Чтобы присутствовать на заседании, мне не обязательно покидать дом. За пять минут я вряд ли успею добраться отсюда до здания городского совета, но на то и существуют средства связи. Извини, дружок, мне пора. Я буду в кабинете.
Джим остался один в огромной библиотеке. Как сказал ему лорд Райвенн, сначала он пытался читать, но какую бы книгу он ни взял в руки, успокоения она ему не приносила. Джим покинул библиотеку и бродил по дому безо всякой цели, не находя себе места от странного беспокойства, которое всё больше завладевало им. Причина у него была всё та же, что и тогда, два года назад, когда его похитили: неизвестность. Хотя сейчас он и не был в полной темноте, но будущее яснее от этого не становилось. Ахиббо, Зиддик, клиенты — всё это было ещё близко и мучительно, но должно было неизбежно уйти в прошлое, а вот будущее проступало в туманной дымке перспективы всё ещё крайне смутно. Сев на скамеечку у фонтана во дворе, Джим открыл медальон. Отец был уже так близко, что до него уже почти можно было дотронуться, и его наполовину реальный, наполовину придуманный Джимом образ начал облекаться в плоть, но всё-таки он ещё не давался Джиму в руки, ускользал от него. Подставляя руки под прозрачные струи фонтана, Джим набирал пригоршни воды и смывал с себя остатки прошлого, и оно капало с его ресниц чёрными слезами. Сделав несколько глотков, он услышал за спиной голос дворецкого:
— Ну разве можно пить из фонтана, сударь? Если хотите, могу принести вам цветочного чаю со льдом.
— Хочу, — пробормотал Джим. И добавил: — Пожалуйста, если можно.
Золотистый напиток в запотевшем хрустальном бокале с плавающими в нём кубиками льда пролился в горло Джима освежающей струёй, смыв колючий ком горечи. Криар не уходил, по-видимому, собираясь о чём-то спросить. Наконец он решился обратиться:
— Вы позволите задать вопрос, сударь?
Джим кивнул.
— Спрашивайте.
— Откуда вы приехали?
Джим подумал и ответил:
— Из ада.
— Не слышал о таком месте, — проговорил Криар. — Должно быть, оно в очень удалённой системе.
Допив ледяной чай, Джим лёг на диванчик у стены. На него тяжело наваливалась усталость, как будто он не спал несколько суток подряд. Закрывая тяжёлые веки, он начинал куда-то плыть вместе с диванчиком под усыпляющее журчание фонтана. Белоснежный мрамор колонн то сиял в солнечном свете, то меркнул, когда на солнце набегало облако; сквозь ресницы Джим видел склонившегося над ним Криара, который бережно и аккуратно укрыл его лёгким покрывалом, а потом услышал сквозь дрёму голос лорда Райвенна:
— Твою одежду доставили, мой милый. Не хочешь примерить?
Джим открыл глаза и сел. Нет, ему не снился этот прекрасный двор, полный цветочных клумб, как не снился и ласковый взгляд лорда Райвенна, который протянул ему руку, приглашая идти за ним. Не были сном также и четыре прекрасных костюма, упакованные в прозрачные шуршащие чехлы, к каждому из которых прилагалась пара обуви. Домашний костюм состоял из кремового цвета бриджей, которые застёгивались под коленями на золотые пуговки, белой рубашки из лёгкой шелковистой ткани с широкими рукавами, собранными в кружевные манжеты, и приталенной жемчужно-серой жилетки с атласной спинкой. К костюму прилагались белые гольфы и серые лёгкие полуботинки с острыми носками, на невысоком каблуке.