Барбара выпрямилась, оставила кофе и удивленно глянула на него.
– У других тоже не работает ни радио, ни телевизоры, – продолжал Бенджи, глядя, в свою очередь, на Барбару. Эстер и Хелен тоже уставились на нее.
– Когда начался отлив? – быстро спросила девушка.
– Около половины восьмого, – не колеблясь ответил Бенджи. – Час тому назад.
– Какой автомобиль у мистера Кеттеринга?
– Сейчас только два роллс-ройса, – ответила Эстер.
– Приготовь мне, парень, самый большой из них к длительному путешествию, – решительно приказала Барбара. – Собери как можно больше бензина, выкачай даже из баков второго автомобиля! Нам также потребуются все одеяла, все лекарства господина Кеттеринга, много еды, термосы с кофе… и несколько бутылок с минеральной водой…
Они смотрели на нее с нескрываемым удивлением. Им передалось ее возбуждение, но они все еще не понимали, о чем идет речь.
– Зачем вам это, дитя мое? – удивилась наконец Эстер. Хелен снова начала хихикать.
Барбара серьезно посмотрела на них и сказала:
– Потому что скоро надо будет ожидать огромного прилива! Такого же большого, как и этот отлив, а может быть больше!
– Из-за Странника? – спросил Бенджи.
– Да. Кстати, у господина Кеттеринга есть маленький телескоп. Не знаете, где он может быть?
– Телескоп? – улыбнулась Эстер. – А зачем, ах да, вы же тоже интересуетесь астрономией. Второй телескоп, тот, через который старик подсматривает за девушками, находится в охотничьей комнате.
– В охотничьей комнате? – глаза девушки заискрились. – А наличные?
– В каком-то из сейфов, – ответила Эстер и слегка нахмурилась.
22
После неожиданного купания и бега наперегонки с волнами члены симпозиума почувствовали, что можно твердо заявить – они все еще живы.
Мужчины собрали доски, выброшенные морем, и разожгли костер у низкого бетонного мостика над заливом, почти у самого прибрежного шоссе. Теперь все сушились, толпясь возле огня, справедливо делясь одеждой и сухими одеялами из фургончика.
Рама Джоан отрезала мокрые штанины, сделав себе короткие шорты, безжалостно избавилась от рукавов и длинных фалд фрака. Зеленый платок, который до этого служил ей чалмой, она повязала вместо испорченной манишки, а золотисто-рыжие волосы собрала в конский хвост.
Все выглядели донельзя жалко. Марго заметила, что Росс Хантер как будто более опрятен, чем остальные мужчины, но уже через мгновение до нее дошло – в то время, как у остальных только начала пробиваться щетина, у Хантера с самого начала была буйная борода, которой он был обязан свои прозвищем – Бородач.
По мере того, как небо светлело и становилось все более голубым, настроение у всех улучшалось. Они едва могли поверить, что все случившееся ночью произошло в действительности, что фиолетово-золотая планета именно в этот момент терроризирует население Японии, Австралии и островов по ту сторону Тихого Океана.
Но они видели огромный валун, блокирующий шоссе в неполных двухстах метрах от них, а Брехт указал на валявшийся в отдалении разбитый пляжный домик и террасу, опирающуюся на блестящую сетку Ванденберга-Два.
– Однако скептицизм человечества по отношению к собственным переживаниям с течением времени возрастает, – заявил Брехт. – Доддси, может быть, мы подпишем следующее заявление?
– Все события я записываю водостойкими чернилами, – заверил его Коротышка. – Если кто-то интересуется, я готов предоставить записи в любой момент.
В подкрепление своих слов он достал блокнот и начал медленно перелистывать страницы.
– И если кто-то считает, что я где-то ошибся, то, пожалуйста, скажите. Я охотно внесу поправки, но при условии, что тот, у кого есть замечание, сможет его обосновать.
Войтович, заглядывая через плечо Коротышки в блокнот, тут же заметил:
– Эй, Доддси, по-моему, Странник выглядит немного не так, как на твоих рисунках.
– Потому что я старался сгладить контуры, – признался Коротышка. – Это схемы, а не картинки. Но если ты хочешь нарисовать новую планету по памяти и подписаться под рисунками, то пожалуйста…
– Нет, спасибо, я плохой художник, – с улыбкой покачал головой Войтович.
– А кто ночью хорошо рисует? – попытался пошутить Брехт.
– Не напоминай мне об этой ночи! – Войтович закрыл глаза рукой и даже зашатался в притворном ужасе.
Только Дылда был грустным! Он сидел на широких перилах моста, тоскливо всматриваясь в ту часть горизонта, где исчез Странник, и шевелил губами, словно пытался что-то сказать.
– Она выбрала его, – наконец, выразил он свои мысли вслух. – Я верил, но она обошла меня. Забрала в летающую тарелку его.