Приблизительно в это же время я заметил, что третий и четвертый палец на левой руке отморожены.
Кругом было темно попрежнему, и я не имел никакой возможности узнать, много ли времени прошло, и долго ли мне ждать до утра, которое должно было мне принести ту или иную помощь. Бесконечно медленно ползли минуты, а я стоял, замерзший и закоченевший, спрашивая себя время от времени, наступит ли вообще когда-нибудь день.
Я увидел рыбачью лодку, которая неслась под парусами по направлению к Бостону.
Не знаю, сколько времени продолжалось это мое страшное ночное бдение. Несколько часов, должно-быть. Но они мне показались неделями или даже месяцами.
Но всему бывает когда-нибудь конец, и с трепетом радости я, наконец, заметил, что мрак постепенно исчезает, что настает долгожданный рассвет.
Жадно впился я глазами в сторону моря, но не мог разглядеть там ни малейшего признака какого-либо судна. Тогда я повернулся в сторону гавани, где стояло на рейде много различных судов; но, насколько я мог видеть, ни одно из них не двигалось.
Однако брезжущий день влил новую бодрость в мою душу, и, действительно, мои надежды скоро оправдались. Внезапно я услышал со стороны, откуда не ожидал, хорошо знакомый мне звук: характерный плеск воды, которую рассекает нос небольшой парусной лодки. Быстро повернувшись в ту сторону, откуда шел этот звук, я увидел рыбачью лодку, которая неслась под парусами по направлению к Бостону. Она держала курс так, что должна была пройти совсем близко от буя.
Я не сводил глаз с приближающейся лодки. Вот лодка вдруг взяла круто к ветру, ее паруса с треском спустились, а мгновение спустя пара длинных весел мчали ее к моему бую.
Мои спасители оказались двумя рыбаками, которые спешили в Бостон со своим ночным уловом. С возгласами сострадания, сочувствия и изумления они заботливо перенесли меня в свою лодку, а затем, немедля ни минуты, поставили опять паруса, и мы понеслись к городу.
После нескольких недель, проведенных в больнице, я опять был на ногах, но я сомневаюсь, чтобы человек мог когда-нибудь совершенно оправиться от переживаний такой ночи. Кроме того, отмороженные два пальца на руке и один на ноге служат мне постоянным живым напоминанием об этих ужасных часах, проведенных в железной клетке Никсмэтского буя.
Теодор Робертс
ДЖОННИ-АКУЛА
Трагические приключения американских моряков
1. Кое-что об акулах
Так его зовут на суше и на море — Джонни-Акула. В настоящее время он служит боцманом на одном торговом судне. Но, я думаю, он давным давно бросил бы море, если бы сознавал, что обладает какими-либо сухопутными талантами. Я говорю «сознавал», потому что человек, умеющий брать рифы и править кораблем, соскабливать краску и накладывать ее, очищать баки для воды от ржавчины, заменять старую доску на шканцах новой, чинить паруса и играть на гармонике — такой человек безусловно способен зарабатывать свой хлеб и па суше. Он может заниматься малярным делом, паяльным, плотничьим, портняжным и мало ли чем — если только сам верит, что может. А в том-то и была беда Джонни-Акулы: он не мог решиться поверить этому.
Но, впрочем, не судите его строго. Перед тем, как я познакомился с ним, его мозг пережил такое потрясение, что в продолжение многих лет совершенно отказывался принимать решение по какому-бы то ни было важному вопросу. Однако, не думайте, что Джонни «тронулся». Нисколько. Он был в таком же здравом рассудке, как вы, да я, за исключением одного только пункта — акул.
Акула, как вам, может быть, известно, вовсе не такая страшная вещь, как нам это внушали, когда мы были молоды. По крайней мере, некоторые моряки, никогда не падавшие за борт, хотят уверить нас, что обыкновенная дюжинная акула есть добродушное и туповатое создание, которое давным-давно было бы принято человечеством в товарищи и домашние любимцы, если бы не ее неизменная любовь к соленой воде, не ее немного несимпатичные черты лица и не ее репутация, что она глотает всякую всячину — репутация, за которую в значительной степени ответственен кит Ионы, как утверждают защитники и поклонники акул.
Я не натуралист и почти не моряк, хотя за борт я падал. Случилось также мне раз поймать акулу на ржавый железный крюк с помощью трех фунтов соленой свинины в качестве приманки, четырех футов цепи и нескольких саженей каната.