- Чудо, - согласился Ардатов. - Люди создают компьютеры, виртуальную реальность, поражающие воображение технологии, но что из их творений сравнится с удивительной простотой и немыслимой сложностью хотя бы вот этого цветка, который никто не создал, который вырос сам по себе... Куда мы сегодня пойдем? Предлагаю театр. Гастроли москвичей, спектакль Инаковского, очень хвалят. Начало в восемь, успеем...
- Не хочется, - Аня отмахнулась с забавной гримасой. - Не очень-то я разбираюсь в этом модерновом искусстве - Виктюк, Инаковский... И желания нет разбираться. Давайте просто посидим вот тут в кафе, а потом погуляем. Сегодня день города, всякие праздничные затеи...
- Принято, - кивнул Александр Константинович. - Почему бы и нет?
В кафе они заняли столик возле огромного окна. Эти недавно установленные новые окна, согласно последней моде, не были занавешены, создавая иллюзию того, что столики стоят прямо на улице.
Ардатов заказал бутылку шампанского, фрукты и мороженое. Также он попросил официанта принести вазочку с водой, и когда просьба была выполнена, поставил туда розу.
- Зря мы сюда пришли, - неожиданно сказала Аня.
- Почему? - удивился Александр Константинович и посмотрел в том направлении, в каком смотрела она. Там за дальним угловым столиком расположилась пара - молодая женщина в приличествующем разве что проститутке одеянии и её мускулистый спутник.
- Это моя школьная подруга, - пояснила Аня со вздохом. - Бывшая подруга, Лена Адамова. Мне бы не хотелось, чтобы она меня заметила.
- А что такое? - серьезно спросил Ардатов. - Проблемы?
- Да нет, не в том дело. Она, как бы это объяснить... - Аня помолчала, подыскивая подходящие слова. - В общем, секрета тут никакого нет. История вышла такая...
Аня довольно сжато, но с необходимыми подробностями поведала Ардатову о том, что произошло на злополучном пикнике. Александр Константинович пожал плечами.
- Гадость, конечно... Но с какой стати мы должны уходить? Знаете, есть хорошая русская поговорка - на каждый чих не наздравствуешься. Мелочь эта ваша Адамова, не стоит даже упоминания.
- Все равно неприятно... Ведь это моя лучшая подруга, с первого по десятый класс рука об руку...
- Пока поэты увлеченно рассуждают об истинных ценностях дружбы, произнес Александр Константинович, больше не глядя в сторону Адамовой, суетливые практики этими ценностями беззастенчиво пользуются. В вашем случае сорвалось, а очень многие люди не смогли бы отказать в похожей ситуации...
- Должны ведь у человека быть какие-то нравственные принципы, проговорила Аня. - Пусть и не у самого бескорыстного и умного.
- Умного? О, интеллект здесь - скверный помощник... Вы никогда не задумывались о том, что высокий интеллект способен напрямую привести к аморализму? Ведь в области чистой логики не существует убедительных обоснований того, почему следует непременно поступать так, а не иначе. Если бы такие обоснования имелись, к чему тогда понадобились бы десять заповедей?
- Значит, чем человек глупее, тем он нравственнее?
- Вовсе нет. Высокий интеллект в состоянии сформировать для себя любую позицию, не обязательно аморальную. Интеллект же низкий, примитивный аморален по своей сути. Нравственные категории чересчур сложны для него, ведомого простыми инстинктами.
- Вы меня запутали, - пожаловалась Аня. - Где же золотая середина?
Александр Константинович улыбнулся.
- Там, куда вы её только что поместили. В ней самой, в золотой середине. Носитель подлинной нравственности - интеллект достаточно высокий, чтобы воспринять смысл моральных ограничений, и недостаточно - чтобы подвергнуть их сомнению. Нечто среднее. Я сказал, что логика не представляет нравственных обоснований, зато их представляет здравый смысл... Common sense, главное богатство золотой середины. Посмотрите, кто в основном совершает преступления. Низы общества, маргиналы, и верхи, политическая и деловая элита. Вы почти не встретите преступников из среднего класса, или слоя, если вам не нравится слово "класс"...
Возле тротуара за окнами кафе затормозила машина - бежевая "Лада" шестой модели. Водитель, неплохо сложенный мужчина лет тридцати пяти в белой рубашке и кремовых брюках, выбрался из салона, открыл капот и склонился над двигателем. Аня не успела рассмотреть лицо водителя, да не особо и вглядывалась, поглощенная беседой с Ардатовым.
- Насчет аморализма высокого интеллекта, - сказала она, - с вами можно было бы и поспорить. Нет, я спорить не буду, подготовка слаба, а все-таки чувствую, что-то здесь не так.
- Охотно соглашусь. Нильс Бор делил все утверждения на тривиальные и глубокие. Тривиальному утверждению противостоит ложное, глубокому - другое, не менее глубокое. "Бог есть" - глубоко, потому что обратное "Бога нет" также глубоко. А "все люди смертны" - тривиально, ибо "все люди бессмертны" - ложно...
- И о смертности спорят.
- Только не доктора. Различие между живым человеком и трупом весьма очевидно.
Водитель "шестерки" за окном выпрямился и стоял теперь в полный рост, озабоченно уставившись в механические недра своей машины. Прядь густых каштановых, чуть вьющихся волос непослушно ниспадала на лоб. Лицо этого человека не было ни плакатно красивым, ни заурядным - нос с легкой горбинкой, подбородок с ямочкой... Он поднял голову, и взгляд его больших серых глаз на мгновение остановился на Ане. Могла ли она придать хоть какое-то значение мимолетному случайному взгляду? Безусловно, нет... Но она вдруг ощутила очень слабый оттенок вкуса на языке, вкуса раздавленной, до черноты переспелой вишни. Мгновение растянулось во времени, размазалось вдоль вкусового ощущения, перерезало линию течения мыслей, как ненужную колючую проволоку. Спутанные образы далекого прошлого, настоящего и... Кто знает, возможно, будущего закружились в сознании, понеслись вокруг Земли, замедляясь и погружаясь в вязкий океан затаившейся силы. Эта сила воплощалась в нечто угрожающе рыкающее, словно гром в жаркий полдень, её львиные лапы топали угрюмо и настойчиво, в её взоре пылал бешеный зеленый огонь...
А потом слишком долгое мгновение оборвалось, облетело листьями с осенних деревьев. Аня беспомощно перевела взгляд на Ардатова и окаменела.
Александр Константинович смотрел на водителя "Лады". Его глаза были двумя темными и страшными безднами - перед Аней сидел человек с портрета в квартире Ардатова, лорд Алистер Арбетнот, граф Эшбери, Альваро Агирре! Врата ужасной догадки тяжело и беспощадно распахивались... Да, Ардатов лгал! На портрете был изображен не английский аристократ и не испанский инквизитор, а сам Ардатов, одетый по прихоти художника в старинный камзол. Не в начале восемнадцатого века была создана эта картина, а в конце двадцатого. Лишь в одном Александр Константинович сказал правду. Художник, автор портрета обладал даром проникновения в духовную сущность оригинала...
Водитель "шестерки" поправил что-то в двигателе, захлопнул капот и сел за руль. Машина отчалила от тротуара, затерялась в потоке вечернего транспорта.
- Александр Константинович, - пролепетала Аня, едва ворочая языком, Я забыла... Мне нужно позвонить... Тут на углу есть автомат.
- Нужно, так позвоните, - отозвался Ардатов тоном столь обыденным, что Аня на миг усомнилась - а видела ли она сейчас графа Эшбери? Глаза Ардатова светлы и ясны, как всегда...
Но нет, она не ошиблась. Граф Эшбери БЫЛ перед ней, он принадлежал настоящему, а не прошлому, такой же реальный, как вишневый вкус.
Поднявшись из-за стола, Аня направилась к дверям.
- Аня! - окликнул её Ардатов.
Она внутренне сжалась, собрала волю в кулак и обернулась.
- Да?
- Не задерживайтесь. У Вечности много времени, но она не любит опозданий.
Вне себя от страха, Аня выбежала из кафе.
36
Бесцельно бродя по улицам, Аня кругами приближалась к площади, где город устраивал праздник в свою честь. Уже на подходах разворачивались мини-действа вроде спектаклей кукольных театриков под открытым небом и веселых песнопений дедушек с гармошками. Топтались очереди к лоткам с блинами, пирожками, пивом, водкой в пластмассовых стаканчиках. Стройными рядами стояли бутафорские пушки, а солдаты и офицеры в исторических мундирах подле этих орудий имели вид людей, готовых вступить в бой. Напрашивался вывод, что из пушек будут расстреливать толпу, а та заранее радуется.