Андрей Карелин стоял у стены с бокалом шампанского в руке. Он только что перемолвился несколькими словами со Свиридовым, который тоже был здесь, и теперь с улыбкой наблюдал за триумфом друга. Он не обольщался по поводу большинства собравшихся, но помнил, что сказала Татьяна Алексеевна Игорю. "Вы сумеете отличить подлинное от фальшивого"... Андрей верил в это.
За год с небольшим, минувший после инцидента на даче Сергея, Андрей виделся с Игорем не слишком часто - оба были предельно заняты. Андрей писал новую книгу, время Игоря поглощали хлопоты с культурным центром. Лишь один месяц, непосредственно за событиями на даче, когда Андрей очень тяжело болел, Филатов навещал его каждый день, а потом встречаться им стало некогда.
Выбравшись из омута болезни, ставившей в тупик врачей (но не самого Андрея Карелина, о нет!) Андрей объяснил Свиридову, что рукопись "Подземных" он уничтожил, так как книга заведомо не удалась. Аналогичную версию он преподнес впоследствии Игорю, и при этом говорил так искренне и беспечно, что у друга не мелькнуло и тени сомнения. Сам же Андрей не строил никаких иллюзий насчет того, что книгу удастся восстановить. Он не мог и не хотел проходить тот же путь дважды - отчасти потому, что книга все равно получилась бы другой, пусть и со старым сюжетом, но главным образом из-за того, что он уже навсегда покинул мир "Подземных" и попрощался с ним. Его ждали новые миры, и он не хотел откладывать свидания. Смерть книги причинила ему страшную боль, как смерть близкого человека, безвозвратно вырвала кусок из его души. Но дорога, по которой идут, не имея выбора, все люди - это всегда дорога потерь. Сдаться под натиском боли, уступить страданию - значит потерять себя. Люди только до тех пор остаются людьми, пока продолжают искать ответы...
Телевизионщики теперь осаждали важного спонсора, жаждущего репутации покровителя искусств, а Игорь беседовал с художницей Людмилой Пашковой, недавно выставлявшейся в Праге. Они приближались к Андрею, и он услышал окончание их разговора. Речь шла об истории с братьями. Игорь не делал из этой истории большого секрета, но и не слишком рекламировал (Андрей вообще помалкивал), поэтому полностью в курсе дела были немногие, а прочие питались смутными слухами. Вот и Пашкова, снедаемая любопытством, пожелала узнать подробности.
- Но пусть завещание и сохранилось, - говорила она, искательно заглядывая в глаза Игорю, - они ведь и потом могли что-то предпринять против вас...
- Вы имеете в виду что-нибудь вроде рэкета, угроз? - Игорь засмеялся. - Ну, нет. Они же все-таки мои братья. Позже я сам и рассказал им обо всем. Сначала они были шокированы, злились, но после даже восхищались Андреем. Они нормальные люди, Людмила Николаевна. Уверен, что они ощутили облегчение, когда все так обернулось. И они немало помогли мне с организацией центра... Кстати, они приедут сюда. Понимаете, они не какие-то негодяи. Просто они хотели купить дом, что здесь преступного? Ну, а тогда, на даче, они действовали под влиянием минуты...
Не минуты, подумал Андрей. Это было ДРУГОЕ влияние.
Увидев Андрея, с которым он, разумеется, уже успел поговорить в начале вечера, Игорь поспешил отделаться от назойливой художницы.
- Писатель изучает жизни суету! - возгласил он с улыбкой. - Изучай, смотри... Все это благодаря тебе.
- Без меня не обошлось, - рассеянно согласился Андрей. - Но далеко не в том нехитром смысле, какой ты подразумеваешь.
- Что это значит? - растерялся Игорь.
- Пустяки, забудь... Я домой поеду.
Андрею не хотелось встречаться с Антоном и Сергеем, несмотря на то, что такая встреча означала теперь всего лишь дружелюбный обмен репликами.
- Как? Уже уходишь? - Игорь заметно огорчился. - Веселье все впереди...
- Одет я неподходяще, - уцепился Андрей за первый попавшийся резон.
- Подходяще, по-летнему... Думаешь, если я напялил смокинг, все обязаны иметь такой же дурацкий вид?
- Да нет, Игорь, и чувствую я себя не очень... Прости, поеду. Мы с тобой вдвоем попозже отметим событие, посидим за бутылочкой.
- И правда... Тут и не пообщаешься толком. Светские обязанности, черт бы их побрал!
- Привыкай, - улыбнулся Андрей.
- Я провожу тебя к машине.
Они вышли на улицу, когда на часах было четверть восьмого.
- Игорь, - серьезно спросил Андрей, - ты больше не сталкивался с привидениями в этом доме?
- С привидениями? - Филатов остановился.
- Ну, ты как-то намекал мне на привидения.
- Слушай, я не говорил тебе, что лично сталкивался с привидениями. Я говорил, что...
- Ладно, ладно. Я помню, что ты говорил.
- Знаешь... - Филатов задумался. - С тех пор, как... После случая на даче Сергея...
- Никаких привидений, правда?
- Да.
- Спасибо, - сказал Андрей. - Именно это я и хотел узнать.
Пожав руку недоумевающему Игорю, он сел в машину. Когда он разворачивался на приспособленной под стоянку площадке, из сокровенных уголков его памяти ужасающе четко всплыл тревожащий образ... НЕЧТО в зеркальной комнате, тянущее руки с угрозой и мольбой.
На углу Андрей оглянулся на особняк Вознесенской. До наступления сумерек было ещё очень далеко, но в просторном бальном зале не хватало солнечного света, и там плескалось веселое море электрических огней, а над входом переливались цветные гирлянды.
Огни, вы горели ярко...
14
Мотор чихал и надсадно кашлял, будто подхватил грипп. Андрей прислушивался к этим звукам, пытаясь угадать, что же конкретно приключилось. Угадать он не успел: возле кафе "Галактика" машина обиженно фыркнула и застыла. Повороты ключа зажигания не дали результатов, если не считать ворчания стартера. Андрею пришлось выйти из машины и поднять капот.
Все выглядело прилично, и неисправность, скорее всего, пряталась в электросистеме. Андрей проверил надежность соединения проводов, вывинтил и ввинтил свечи. С одним проводом, клемма которого вызвала у него сомнения, он разобрался особенно тщательно. Ювелирная операция в полусогнутом положении причиняла боль напряженным мышцам спины, и Андрей выпрямился, чтобы чуть отдохнуть.
Он смотрел сквозь чистое, прозрачное стекло, отделявшее зал кафе "Галактика" от улицы. Прямо перед ним сидела за столиком молодая женщина с красивыми волосами цвета темной меди. Глаза её были, как ему показалось, серо-зелеными, а взгляд направлен на Андрея.
В эту минуту что-то произошло. Вспоминая её впоследствии, Андрей при всей писательской изобретательности не мог подобрать слов, описывающих отличие этой минуты от других. Мир не изменился, не стал иным, не прибавилось ясности в звуках и не пролился новый яркий свет, не вздрогнуло сердце и не пробежал вдоль позвоночника холодок. Только где-то в вышине пронзительно крикнула невидимая птица, будто предостерегая двух людей.
Векторы взглядов на середине встретились, и в точке их столкновения с тишайшим звоном родилась волна в воздухе. Неощутимая, она расширяла круг и уносилась далеко, затопляя всю Вселенную своим присутствием, легким и утонченным, ускользающим, не могущим быть свободно обнаруженным, но уже неотступным. Она была теперь в координатах мироздания, и никто никогда ничего не смог бы с этим поделать.
Боковым зрением Андрей видел и спутника женщины. У него создалось впечатление, что этот спутник его разглядывает, но на лицо мужчины за столиком падала невесть откуда какая-то тень. Глухая и непроницаемая, она укутывала его черты тьмой, словно лицо было закрыто черной эбонитовой маской.
Если Андрей и думал что-то об этой женщине, его мысли не укладывались в рамки стереотипов вроде "неплохо бы с ней познакомиться". Да, между ними существовала некая связь, но Андрею хотелось не знакомиться или, допустим, следить за ней, чтобы узнать, где она живет, а совсем наоборот. Он испытывал непреодолимое желание поскорее уехать. Почему? Чувствовал ли он опасность, исходящую от нее? Нет, безусловно нет. Его сознание неслось по странным бесконечным коридорам, а если они все-таки где-то заканчивались, там, в самом конце, была она. Он мог уехать, но не мог УЙТИ, теперь уже нет.