«Актриса и миллионер» — это история другого житейского успеха. Героиня ее — болгарка, уехавшая в Соединенные Штаты. Ей повезло — она угодила в автомобильную катастрофу. Повезло потому, что сбила ее машина, за рулем которой сидел один американский миллионер. Богач пообещал щедро вознаградить пострадавшую и навестил ее в больнице. Травма была не роковой, обыкновенный перелом ноги, жертва катастрофы была довольно хороша собой, миллионер зачастил с визитами, и дело завершилось свадьбой. Впрочем, это не конец истории, ибо счастливый молодожен был человеком немолодым, а в известном возрасте чрезмерные дозы счастья губительны. Так что виновник катастрофы переселился в лучший мир, а жертва осталась жить-поживать богатой вдовой.
Она сама, хоть и не совсем в этих выражениях, рассказала мне свою историю в предвечерний час, в баре отеля «Георг Пятый». Со времени катастрофы прошло уже много лет, и бывшая актриса ныне снова была замужем, и новый супруг тоже был довольно богат и не слишком молод, только не имел ни малейшего намерения умирать. Рассказывала она свою историю, чтобы похвастаться тем, как преуспела в жизни, но уже самое желание похвастаться порождало некоторые сомнения. Она была безупречно элегантна, косметички приложили все усилия, чтобы в пределах возможного стереть с ее лица печать возраста. Но передо мной была женщина, несмотря на грим, безнадежно увядшая и безнадежно тоскующая, — настолько, что ей захотелось поделиться своим прошлым со случайным знакомым, и я думал о том, какова же реальная цена тому шансу, который выпал ей в жизни. Она бросила свою профессию и сторонилась тех, кого знала прежде, ибо это были теперь люди не ее круга, а в высшие сферы так и не проникла. Дни ее тянулись томительно и скучно, если не считать посещений парикмахерских, косметических салонов и домов моделей, с помощью которых она старалась сохранить внешнюю привлекательность, производящую какое-то впечатление лишь с большой дистанции. Я спрашивал себя, чего же стоит подобный шанс, но и на этот вопрос в моих записях нет ответа.
«Американка» — это были заметки о другой жизненной удаче. Заглавие, возможно, вызывает представление об элегантной даме спортивного облика, которая выходит из изумрудно-зеленого «кадиллака». Между тем на моей американке было платьишко из дешевой материи, сама — худенькая, бесцветная, сквозь стекла дешевых очков устало смотрели близорукие глаза. Набрел я на нее совершенно случайно в кафе на набережной Вольтера — вернее, это она набрела на меня, что, впрочем, роли не играет. Я только что закончил очередной обход книжных развалов, руки дрожали от тяжести купленных книг, а ноги — от пройденных километров. Плюхнувшись на первый попавшийся стул перед первым попавшимся кафе, я заказал неизменный кофе-эспрессо. Терраса перед кафе (словом «терраса» парижане величают тротуар, никаких террас перед парижскими кафе нет), — терраса была почти безлюдна, и я отхлебывал горячий горьковатый напиток, не имея никакого желания изучать окружающую жизнь.
— Вы позволите?
Чья-то бледная рука тянулась к корзиночке с печеньем, которая стояла на моем столике. Я подал корзиночку, даже не взглянув на обладательницу упомянутой руки.
— Вы интересуетесь американской поэзией? — прозвучал тот же голос немного погодя.
«Ах, чтоб тебя!.. — подумал я. По правде говоря, я подумал кое-что иное, но это уже детали. — Чашку кофе не дадут спокойно выпить».
Бледная рука взяла со стопки книг на соседнем стуле верхний томик — антологию американской поэзии.
— Я вообще интересуюсь поэзией, — уклончиво ответил я, поднимая голову.
Обладательница бледной руки с любопытством смотрела на меня сквозь стекла больших очков в темной оправе.
— Вы поэт или что-то в этом роде?
— В этом роде, — кивнул я, подумав про себя, что «в этом роде» может означать лишь одно: поэт, но бездарный.