- Ты за ним следил, что ли? – обернулся к Кендрасу Эльму Онсин.
- Нет, - покачал головой тот. – Я до встречи на набережной и не подозревал о существовании господина Хансина.
- И на кой ляд ты тогда его с нами позвал?
- Сердце подсказало.
- А, ну понятно. Повозку-то тебе тоже сердце помогало выбрать. Всё логично.
- Ты знал, кто его любовница! – Линнет Кел смотрел на Кендраса Эльма с яростью.
Он не спрашивал, он обвинял.
- Не совсем. Я видел, что он сопровождал какую-то богатую даму с кучей слуг. Это верно. Но имени-то её я не спрашивал, потому наверняка не знал, кто она такая. Однако сейчас важно не это. Госпожа Ширай, вспомните, пожалуйста, как можно точнее, что именно вы видели. Возможно, никакой погони-то и нет вовсе.
Ширай, чей путь к башне вдруг стал еще тернистей, чем уже был, послушно напрягла память.
- Когда пришли деревня, конники ехать дорога из Хордим. Затем свернуть направо. Два по десять штука. Одинаково одеты серый плащ. Больше Ширай не знать.
Насколько же было б проще, говори она нормально.
- Серые плащи… Да, это её люди, - подтвердил Ирви Хансин обреченным голосом.
Линнет Кел встал, отошёл в сторону и в ярости принялся крушить стену. Он пинал её, лупил кулаками, отрывал и отшвыривал не успевшие догнить доски…
- Заткнись! – рявкнул он, резко оборачиваясь к снова засвистевшему Сету Ромли.
Орна Лэнси, с тех пор как разговор зашёл о всадниках, сидевшая неподвижно, словно затаившаяся в траве куропатка, немного оживилась и вернулась к прерванной трапезе.
- Стойте-ка. А как его зазнобушка узнала, куда он направился? – спросил Сет Ромли.
Ирви Хансин поднял на него пустой взгляд.
- Так это ж ты на всю улицу горланил, как мы поедем, - осознал он, подумав. – Да это ж ты, пёс сутулый, виноват! - перешёл он с почти шепота на крик.
Ширай поспешно отползла в сторону, чтобы не пострадать в случае драки. Она никак не ожидала, что всего одна её фраза, сказанная чуть ли не в шутку, приведёт к таким последствиям. Ирви Хансин с яростью, не уступавшей линнеткеловской, бросился к Сету Ромли. Кендрас Эльм успел в него вцепиться и даже сумел удержать.
Ирви Хансин брыкался, рычал и рвался на волю, грозясь переломать «недругу» все кости.
- Эй-эй! – возмутился Сет Ромли, вскакивая на ноги. – Во-первых, мог бы и предупредить заранее, в чем опасность. Во-вторых, мало ли чья повозка это ехала? Ты ж прятался! Откуда твоей бешеной бабе было знать, что ты в ней?!
Ирви Хансин чуть поумерил пыл, обдумывая аргументы, затем взъярился с новыми силами:
- Так это ж ты, кретин зевластый, на всю улицу орал, что я там! – набросился он на Онсина.
Кендрас Эльм, не ожидавший столь резкого разворота и смены цели, споткнулся о котел с похлёбкой и едва не упал. Ирви Хансин вырвался из его хватки, набросился на не успевшего среагировать Онсина, и повалил его на пол. Он уже занес над ним кулак, когда Линнет Кел, вдруг успокоившийся при виде чужой истерики, дернул его за воротник, отшвыривая назад.
- То есть, ты с бабой своей разобраться не можешь, а я отвечай?! – воскликнул Онсин, поспешно отползая. – Я в этом виноват?!
Ширай спряталась за камин и, поджав колени, испуганно за всем этим наблюдала. В одно из одеял впитывалась пролитая наваристая похлёбка. Сидевшая с ней рядом Орна Лэнси даже не пошевелилась. Она смотрела перед собой пустым взглядом и что-то бормотала под нос.
- … убежище почти закончено. Размещение припасов идёт строго по графику, - разобрала Ширай, прислушавшись. – Через три дня можно приступать к запуску людей.
- Что ж, понадеемся, что у нас есть эти три дня, - говорит лысеющий мужчина средних лет, тяжело вздыхая. - Ступай.
Стоящий напротив него человек медлит. Он моложе и стройней, на груди его синей формы меньше золотых ромбов.
- Канцель, - поколебавшись, зовёт он. - Я слышал, Айюлон уничтожен… Это правда?
Лысеющий мужчина сидит за столом, меланхолично постукивает по нему пальцами.
- Не исключено, - снова вздыхает он. - Во всяком случае, моста больше нет.
Его подчиненный молчит. Затем ударяет себя кулаком в грудь и выходит.
Ширай обратила внимание, что в комнате стихли все звуки, кроме бормотания Орны Лэнси да потрескивания огня в камине. Утихомирился Ирви Хансин, перестал вопить Онсин. Даже Сет Ромли не пытался свистеть. Все слушали монотонную речь, изредка обмениваясь вопросительными взглядами.