Как обычно, перед базарными воротами торговала газированной водой тетушка Шура. Она была так дородна, что едва умещалась под большим парусиновым зонтиком.
При виде Розы Максимовны Шура заулыбалась, и ее добрые глазки утонули в румяных загорелых щеках.
— Как настроение? Как спалось? Как здоровье, уважаемая? — затараторила Шура. — Вам, как всегда, с двойным кизиловым сиропом? Пожалуйста, моя красавица, вода еще совсем холодная. А днем, что поделаешь, — лед растает, и придется торговать теплой.
Многие обижаются, а я тут при чем?
Роза Максимовна мелкими глотками, с большим удовольствием выпила стакан прохладной воды с любимым сиропом и спросила:
— Вы, случайно, не видели, много вчера народа было около универмага? Не несли ли оттуда голубенькие кофточки вот с такими пелеринками? А то мне одна знакомая говорила, да только не знаю, верить ли…
— Не приметила, дорогая сестричка, не приметила, — вновь заулыбалась Шура. — Я-то за модой уже давно не слежу: ни одна мода не выдерживает моих размеров, хе-хе!
Привет и поклон нашей красавице! Ваши глаза всегда блестят словно две звезды! Как здоровье? — к тачанке с газированной водой подкатился заведующий складом мелкооптовой базы, кругленький крепыш Беркин, по прозвищу «Невеста». Беркин почтительно улыбался и кланялся, его лукавое лицо источало самую-самую искреннюю заинтересованность в здоровье Розы Максимовны.
— Мне двойной кизиловый, пожалуйста, — не дожидаясь ответа на свой вопрос, обратился он к Шуре.
Выпил и даже прищелкнул от удовольствия языком:
Что за вода! Просто нектар небесный! Никогда такой не пробовал! — и внезапно понизив голос, сказал Розе Максимовне:
— Зайдите попозже ко мне на склад, я вам кое-что покажу!
У Розы Максимовны жгуче вспыхнули глаза: — Импорт?
— Экспорт, но лучше любого импорта! — многозначительно произнес Беркин и залпом осушил еще один стакан газировки с двойным кизиловым.
«Что бы это могло быть? — рассуждала Роза Максимовна. — Экспорт, который лучше импорта… Хм… Пальто? Кофточки? Сапожки? О, аллах, не дай мне умереть от неизвестности и ожидания!»
Тот, кто попадал на рынок Ново-Дарьинска (в первый или тысяча первый раз), всегда бывал ошарашен его пестротой и красочностью. Большие щекастые помидоры и похожие на таинственные снаряды желтые ароматные дыни, горы разноцветного винограда и радужные россыпи яблок, одетые в полосатые халаты арбузы и налитые, будто в них под давлением накачали сок, груши — щедро украшали лотки и прилавки рынка. В этом фруктово-овощном раю нашлось место и белым прохладным шарам овечьего сыра, и тазам с серебристыми, прохладными пластами рыбных туш, и копченым, круглым, как бронзовые щиты, лещам.
Но Роза Максимовна не обращала внимания на окружающую красоту. Пробудившийся бес товарного обмена требовал немедленного активного вмешательства в рыночную жизнь.
В темпе трехкрестового кавалерийского аллюра Роза Максимовна обежала весь рынок, но ничего подходящего не встретила. Люди, как обычно, толпились у ларьков и киосков, покупали, выбирали, приценивались.
— Э-з, каждый ищет то, что ему нужно, и каждый находит в конце концов. Только я, несчастная, не могу ничего отыскать… — жалостливым голосом забубнила себе под нос Роза Максимовна.
На нее удивленно оглядывались те, кого она толкала, продавцы перемигивались и пожимали плечами — что-то сегодня разошлась уважаемая Роза Максимовна!
Она же, петляя по рынку, интуитивно чувствовала, что именно сегодня, сейчас, сумеет сделать сногсшибательное приобретение. Ее шестое, седьмое и все прочие сверхчувства не могли подвести! От предчувствия близкой удачи у Розы Максимовны сладко и азартно кружилась голова. Ей же виделись барханы изумительных туфель, сумочек, платьев, шляп. И все это — ее, только ее! Собственное! Личное! Неотъемлемое!
Роза Максимовна даже попыталась примерить одну из шляп своей мечты, выбрав ее из желтой груды. Шляпа оказалась тяжелой, как жернов.
— Красавица, зачем дыней по голове стучишь? Дыню кушать надо! — громко воскликнул кто-то.
— Сам ты дыня! — огрызнулась Роза Максимовна, но в тот момент словно пелена спала с глаз, и она увидела, что и в самом деле держит в руках большую желтую дыню.
— Голову напекло, что ли? — участливо осведомился продавец, возвращая дыню на прилавок.
— Так надо, — серьезно сказала Роза Максимовна. — Про рекламу слышал?
— Прошу извинить, — приложил руку к сердцу продавец. — Для рекламы и я на голову могу хоть три дыни положить!