Потребовалось три часа и шесть чашек чая с бергамотом, чтобы Клара и Джордж пришли к соглашению.
— Меня запрут в винном погребе — там нет ничего, что можно было бы приспособить для шитья, как нет и окон. Зато есть крепкая дубовая дверь.
Клара кивнула, но уже не так радостно, как в самом начале. Видимо, на неё так подействовала мысль о Джордже, запертом в тёмном погребе без окон.
— Клара?
Девушка вздрогнула и подняла взгляд на Джорджа.
— Клара, пообещай мне, что пока я не проверю твой план на себе, ты не будешь нигде запираться. Обещаешь?
Клара долго и внимательно смотрела в голубые глаза Джорджа, скрытые за очками, а потом быстро пробормотала:
— Обещаю.
Джордж улыбнулся, и пошёл отдавать распоряжения слугам.
О, таинственные женские юбки! В их складках так легко спрятать руку со скрещенными пальчиками. Обладательницам юбок так легко врать без последствий.
В Йоркшире стояла тихая волшебная ночь.
Тихая — потому что даже деревья замерли в ожидании.
Они склонились к окнам двух поместий, стремясь разглядеть, чем обернется попытка обмануть проклятие.
А волшебная — потому что в Йоркшире других ночей не бывает.
Обнаженный Джордж Тейлор сидел в винном погребе на куче соломы и читал «Флибустьеров» Гюстава Эмара.
В погребе было душно, потому что дворецкий весь день топил комнатку, чтобы хозяин ночью не околел.
Из одежды Джордж оставил только сапоги, рассудив, что сшить из них ничего нельзя, а всё ж будет удобнее, чем совсем нагишом.
Люди — странные существа.
Где-то в гостиной часы пробили полночь.
Джордж резко разжал пальцы, роняя «Флибустьеров» Эмара на пол.
Дворецкий, дежуривший снаружи, вздрогнул от удара в дверь.
Он получил строжайший наказ не выпускать хозяина ни при каких обстоятельствах, поэтому верный слуга просто заткнул уши пальцами, и отодвинулся подальше от погреба.
Лорд Тейлор ломился в дубовую дверь ещё три часа.
А потом в винном погребе всё стихло.
Поскольку скрещенные пальчики освобождали Клару от обещания, данного Джорджу, она подготовилась к ночи не менее тщательно.
Единственной комнатой в доме, свободной от любого вида оружия — была комната самой Клары. Девушка много лет методично очищала свою обитель от всего, что напоминало бы о ночных бдениях.
Отпустив всю прислугу, кроме экономки и двух лакеев, Клара приступила к работе.
Экономка прилаживала к двери мягкие подушки и одеяла, а лакеи забивали окна толстыми деревянными досками.
В половине двенадцатого Клару заперли в её комнате.
В отличии от Джорджа, Клара не просила никого дежурить возле двери, только велела выпустить её с рассветом.
Поэтому экономка и лакеи отправились в деревенский паб, где уже праздновали неожиданный выходной остальные слуги.
Добравшись до паба, лакеи заказали себе по пинте забористого эля и присели за стол к двум горничным.
Спустя еще четыре пинты и шквал скабрёзных шуток, горничные решили, что пора оставить мужчин наедине.
Первый лакей пьяно крикнул вслед уходящим горничным:
— Сушай, а ты это... Ну, куда дела тот пистолетик, а? С гр..гр..гравировкой. Я б колокольчик сточил, да подарил деду.
Горничная в ужасе прикрыла рот ладошкой.
— Не. Ну ты не боись. Он ншей леди не сдался. Сломан же. Того и глядь — в руке разорвёт, а дед стрелять не будет — лакей пьяно захихикал, разводя руками, словно его полупустая пинта взорвалась.
Горничная выбежала из паба. За лесом уже начинало светать.
Запертая в своей комнате Клара открыла левый ящичек изящного белого секретера.
С первыми лучами солнца дворецкий вошёл в винный погреб.
На голом полу лежал окровавленный Джордж.
За ночь он сшил прекрасное платье из соломы.
Иголкой был гвоздь. Его лорд вытащил из сапожного каблука, обломав при том ногти и стерев до кости пальцы.
Нитками были волосы. Их лорд вырвал клочьями из своей головы.
Треснувшие очки были залиты кровью, которая вместе с потом стекала из-под волос.
А стежки на соломенном платье были лучше, чем прежде. Совсем незаметные, ровные-ровные, как солдаты на построении. Красивее, чем у королевских портных.
Горничная бежала через лес спасать свою хозяйку.
Ветки цеплялись за простое платье, коряги бросались ей под ноги, а тропинка так и норовила скрыться из виду.
Трижды горничная сбивалась с пути, трижды падала на холодную землю, и трижды вставала, чтобы бежать дальше.
Наконец, она увидела просвет между деревьями и крышу поместья. Горничная из последних сил добежала до края леса.
Поняв, куда привела её тропинка, горничная упала на колени и горько заплакала.