Лес привёл горничную к поместью Джорджа Тейлора.
Последний час до рассвета она бежала от леди Клары, а не к ней.
Рыдающая горничная добрела до входа для слуг и принялась изо всех сил стучать в дверь.
Дворецкий и лакеи бережно вынесли бесчувственного Джорджа из погреба.
Им предстояло поднять хозяина по лестнице в его комнату и немедленно послать за доктором.
Лестница начиналась на кухне, куда именно в этот момент кухарка пустила рыдающую горничную леди Клары.
— Пистолет в левом ящичке! Я не знала! Я забыла... — захлёбывалась горничная. — Леди Клара, бедная леди Клара!
Люди — странные существа. Они могут быть на пороге смерти, могут страдать от нестерпимой боли, но стоит им услышать одно, То Самое, имя, как боль проходит, и возвращаются силы.
Джордж Тейлор застонал, оперся всем весом на дворецкого, и открыл глаза.
— Клара... — прохрипел он.
А через четверть часа уже мчался на коне через лес к поместью Райфл.
И не беспокоили его ни падающие во время галопа очки, ни саднящие руки, ни окровавленное лицо.
Джордж Тейлор выбил дверь в комнату Клары раньше, чем с ним успел заговорить хоть кто-то из слуг.
Заколоченные окна не пропускали свет. В тёмной комнате стоял запах пороха и железа.
На ковре, прижав в груди чёрную от крови и копоти руку, лежала Клара.
Рядом валялся разорвавшийся пистолет, целой на котором осталась только гравировка-колокольчик.
Джордж опустился перед Кларой на одно колено, и осторожно поднял девушку на руки.
Он бережно перенес Клару на кровать и хотел позвать на помощь слуг.
Клара схватила запястье Джорджа здоровой рукой, не давая ему отойти.
— Даже из такого пистолета я попала в цель. Я — лучший стрелок королевства. Джордж обернулся. На дверце шкафа висела серая девичья амазонка. Дыра от пули красовалась в самом центре корсажа.
— А я научился шить красивее, чем королевские портные, — заявил лорд Тейлор.
Джордж наклонился и поцеловал Клару.
Это был поцелуй со вкусом крови и пороха, под звон нежно-лиловых колокольчиков.
Все последующие ночи своей жизни Джордж и Клара проводили вместе.
И ни разу он не взялся за иголку, а она не нажала на курок.
Йоркшир, 1875
Пухленькая девочка с длинным веснушчатым носом и волосами, похожими на пух одуванчика, повадилась топтать лесные цветы.
Я спросил, как её зовут.
Она назвала своё имя — Джеральдина Тейлор-Райфл.
Я спросил, кем она хочет стать, когда вырастет.
Она не ответила.
Я пригласил её под холм.
Она спросила — почему у меня кожа нежно-лилового цвета. Всё-таки люди — странные существа.
Конец