— Приказ с ошибкой подписать не могу. Пусть его перепечатают, тогда подпишу.
— Ты что себе позволяешь, Бобров? — в бешенстве прошипел управляющий. — Подписывай или вылетишь с работы по нарушению контракта.
— Бумагу с левой датой подписывать не буду, — упрямо сказал я.
— Всё, ты уволен, — заявил он, внезапно успокоившись. — Чтобы через полчаса тебя на заводе не было!
— Расчёт выплатите? — хмуро спросил я.
— Надеешься поймать на нарушении процедуры? — усмехнулся он. — Не надейся, всё оформим как положено, опротестовать не получится. Иди в финансовый отдел, сделают тебе расчёт.
Я, собственно, и не собирался опротестовывать — просто побоялся, что он со злости и деньги зажмёт, там чуть ли не полный месяц выходил.
— Разочаровал ты меня, Бобров, — укоризненно покачал головой управляющий. — Всё, иди, видеть тебя не хочу. И даже не думай обратно проситься, охрана тебя больше не пустит.
Я молча встал и вышел из кабинета — разговаривать и в самом деле было больше не о чем. Стороны согласились в вопросе наличия непреодолимого несогласия.
Финансовый отдел был на третьем этаже заводской конторы — идти до него было минуты три, не больше, но когда я заглянул туда, обо мне уже знали.
— Ты что натворил, Артём? — с недоумением спросила тётя Зина Яницкая, наша главная счетоводша.
Тётя Зина хорошо знала мою мать, и когда я пришёл на завод Орловских, взяла надо мной негласное шефство. Не думаю, что она действительно была материной подругой, скорее просто хорошей знакомой — всех подруг матери я прекрасно помнил. Но как-то возражать смысла не видел — подруга так подруга, сейчас-то какая уже разница?
— Да ничего я не натворил, тёть Зин, — с досадой ответил я. — Просто отказался от должности начальника пробирного отдела.
Она смотрела на меня с совершенно непонимающим видом, и я решил, что лучше уж самому объяснить, всё равно она из меня все подробности вытянет.
— Приказ был датирован полугодом раньше, и я отказался подписывать приказ с левой датой.
— Ах, вон оно что! — она переглянулась со второй счетоводшей, которая выглядела тоже живо заинтересованной. — А почему отказался? Что-то заподозрил?
— Ну, припомнил кое-какие смутные намёки, что в отделе есть какие-то проблемы, — неохотно ответил я. — Ничего конкретного, просто мельком услышал слово здесь, пару слов там…
— Умным ты вырос, Артём, мать бы за тебя порадовалась, — одобрительно заметила тётя Зина. — Мне кое-что насчёт этих деятелей шепнули недавно, но я не особенно поверила, а оно вон как выходит!
Тётя Зина была, наверное, самой информированной личностью во всём Рифейске. «Шептали» ей часто, и нередко такие вещи, которые, по идее, вообще не положено было шептать посторонним. Управляющего нашего она не уважала, причём своего неуважения даже не думала скрывать, но ей это почему-то полностью сходило с рук. Ходили слухи, что она хорошо знакома с кем-то из верхушки Орловских, может, даже с самим главой семейства. Если это было правдой, то вполне объясняло и её информированность, и её неприкасаемость — вряд ли управляющий рискнул бы навлечь на себя неудовольствие владельцев завода, да ещё и аристократов.
— Расскажи, Зин, — попросила вторая счетоводша, сгорая от любопытства.
— Если только между нами, — не стала ломаться тётя Зина. — В общем, что там на самом деле было, я не знаю, а мне рассказали так: семейство Арди отдаёт нам своё золото на аффинаж — ну, это все знают, конечно. Но мало кто знает другое: некоторое время назад Арди заподозрили, что у нас ловчат с пробностью сырья, и заявили претензию Орловским. Марцин их кое-как убедил, что у нас всё чисто, но Арди потребовали, чтобы все работы с их сырьём происходили под контролем их людей. Так что скоро у нас будут сидеть их наблюдатели, а перед этим Орловские сами проведут полную ревизию. Ревизоры вот прямо на днях приедут — они должны были неожиданно появиться, но наши тараканы уже, похоже, что-то почуяли и начали паниковать.
А тётя Зина об этом ещё раньше узнала. Нет, у неё точно есть серьёзная лапа в семействе — не сам Марцин Орловский, конечно, но вряд ли какая-то мелкая сошка.
— То есть ты думаешь, тёть Зин, что у нас в самом деле с пробой жульничают?
— Ну, это тебе видней, что там у нас с пробой, — пожала плечами она. — Это ведь ты в пробирном отделе сидел, а не я.
— И получается, управляющий хотел всё на меня повесить? — нахмурился я. — Думаешь, у него получилось бы?
— А то ты сам не понял, чего он хотел, — усмехнулась тётя Зина. — Ну, если бы твои оправдания не стали слушать, то могло и получиться. Хотя вряд ли бы получилось, конечно, Орловские копать будут серьёзно. Но ему просто деваться некуда, он обязательно попробует найти какого-нибудь дурачка, на кого можно всё это повесить. Брагу отдавать нельзя, он слишком много знает. Ты же не думаешь, что ваш Семён мог сам по себе такое проворачивать? Ясно, что управляющий там замазан полностью. Либо он сумеет кого-нибудь вместо себя подставить, либо ему прямая дорога на кладбище. Если Марцин выяснит, что люди Орловских и в самом деле воровали у Арди золото на аффинаже, то после такого позора головы точно полетят. Вот прямо буквально полетят, Марцин эти головы в качестве извинения отошлёт Арди вместе с вирой. Ты, Артём, очень правильно сделал, что отказался. Главное, следователям всё честно рассказывай, как вот мне рассказал.