Глава 6
— Со мной, значит, хочешь идти, — медленно повторила она, мучительно раздумывая.
О чём она раздумывала, мне было совершенно понятно. Идти вместе она не хотела и боялась, отказать мне тоже, похоже, боялась — в общем, решала сейчас, чего боится больше, и могла качнуться в любую сторону. Не уверен, что выйдет как-то на её решение воздействовать, но почему бы не попробовать сыграть на чувстве благодарности?
— Не подумай, что пытаюсь на тебя надавить, — мирным тоном сказал я, — но всё-таки хочу напомнить, что спас тебя от смерти.
— У меня нет долга перед тобой! — тут же вскинулась она. — Ты сражался за себя!
— Про долг я ничего не говорил, — примирительно согласился я. — Ты мне не должна. Но всё же не будь меня, ты была бы мертва. Или даже хуже.
— Я не признаю за собой долга, но всё же тебе обязана, — неохотно согласилась девчонка и, наконец, решилась. — Ты можешь идти со мной, если поклянёшься, что не причинишь мне вреда.
Похоже, мой аргумент и в самом деле послужил той маленькой гирькой, которая сдвинула чаши весов. А я про себя нарисовал ей плюсик — с человеком, который признаёт свои долги, даже такие необязательные, вполне можно иметь дело.
— Клянусь, что не причиню тебе вреда, — объявил я и добавил, немного подумав: — Но только если ты не станешь пытаться причинить вред мне.
— Матерью клянись! — потребовала она.
— Ну, клянусь мамой, — слегка озадаченно согласился я.
— Да кому твоя мама интересна⁈ — возмутилась девушка хмурясь. — Не мамой клянись, а Великой Матерью!
— Клянусь Великой Матерью, — послушно повторил я.
— И Сердцем Мира!
— И Сердцем Мира тоже клянусь, — подтвердил я.
Она некоторое время сверлила меня подозрительным взглядом, но в конце концов решила всё-таки удовлетвориться такой клятвой.
— Скоро, наверное, темнеть будет, — заметила она деловым тоном. — Надо переместиться куда-нибудь, чтобы рядом с трупом не ночевать. Мало ли кто на кровь притащится.
— Хорошая мысль, — кивнул я. — Только давай я его сначала раздену. Рубаха мне тоже нужна, да и обувь совсем не помешает.
Хорошо, что вовремя спохватился — если бы он успел закоченеть, рубаху, возможно, снять бы не получилось. Впрочем, это и сейчас было совсем непросто.
Рубаха тоже оказалась хорошей, сшитой из очень качественной льняной ткани, определённо не домотканой. Ну, или домотканой, но сотканной на чём-то получше примитивного ткацкого станка. Обувью оказались мягкие кожаные мокасины[4] с мягкой же кожаной подошвой — у нас такие обычно носят охотники, хотя в последнее время редко, больше фабричную обувь. Не потому, что фабричная лучше, просто хорошую охотничью сейчас мало кто делает. Эти мокасины были сделаны хорошо, даже очень хорошо.
[ 4 — Да, мокасины — это индейская обувь, о которой Артёму не должно быть известно. Однако автор так и не сумел подобрать подходящего отечественного аналога. Из более или менее похожего можно вспомнить разве что поршни, но всё же поршни сделаны совсем по-другому и, прямо скажем, слишком уж примитивны.]
Мокасины оказались мне чуть тесноваты, но всё же не настолько, чтобы создавать какие-то неудобства. В кожаную сумку я просто заглянул мельком — возможно, там найдётся что-то полезное, но с этим можно разобраться и позже.
— Ты закончил? — поинтересовалась новая подруга.
— Закончил, — подтвердил я. — Подштанники с него стаскивать не буду, как-нибудь обойдусь пока.
— А как ты, кстати, оказался в таком виде, да ещё посреди леса? — поинтересовалась она.
— Долгая история, — вздохнул я. — Расскажу, конечно, но давай чуть позже.
— Позже так позже, — согласно кивнула она.
И взмахнула своим копьём. Лезвие сверкнуло, размазалось блестящей дугой, и голова магуса откатилась в сторону. Я уставился на девушку в немом изумлении.
— Старшим надо головы отрубать, — авторитетно пояснила она в ответ на мой удивлённый взгляд.
Какая-то непочтительная в этих краях молодёжь, совсем неправильно к старшим относится. Надеюсь, я для неё ещё достаточно молодой.
Она вдруг смутилась:
— Извини, Старший, я не то имела в виду…
А, нет, недостаточно молодой. Что на это ответить, я совершенно не представлял, поэтому просто промычал что-то неопределённое. Если она и в самом деле соберётся рубить мне голову, то боюсь, у неё это вполне получится. С оружием она обращалась очень привычно и уверенно, и копьё у неё было не какое-то облегчённое женское, а настоящее боевое копьё с широким обоюдоострым лезвием длиной в локоть.