Поначалу Кира попробовала давить на мою психику, наделяя их скверным нравом и заставляя оказывать на меня постоянный моральный прессинг, но быстро отказалась от такой затеи. Эффекта это не возымело, единственное что изменилось — это то, что внутри меня бушевала ярость и желание не выполнять приказы, а уничтожить куклу. «Ты слишком своенравный, Икс!» — смеялась надо мной она.
Первый этап — это всегда монотонная и многократная отработка каких-либо действий, доведение их до автоматизма. Затем идёт практика в условиях, приближенных к реальным, с той лишь разницей, что каждая моя смерть — это не конец, а лишь возвращение во времени к предыдущему чекпойнту, прямо как в компьютерной игре.
Но не всё так просто. Чтобы я не привык к постоянным смертям, а продолжал цепляться за жизнь всеми силами, после очередной гибели — меня всегда ждало наказание. Кира оказалась настоящей садисткой, перед воскрешением я выдерживал ужасные пытки, длящиеся в субъективном восприятии очень долго, но по факту не занимающие больше одного часа. К ним невозможно было адаптироваться. Богиня издевалась над моим разумом напрямую, сочетая сразу жуткую физическую боль, заставляя чувствовать самые негативные эмоции и переживать вновь и вновь самые неприятные события. Это как очень реалистичный кошмар, и когда ты не можешь проснуться, уже забываешь, что реально на самом деле, и начинаешь в него верить.
Я поёжился, меня невольно передёрнуло, когда я вновь прикоснулся к ужасу из прошлого. Принялся доставать из куртки пачку сигарилл. Открыв окно машины, закурил. Мы провели в молчании с минуту, затем Шей тихо сказала, покачав головой:
— Ну и методы у неё, она же могла просто свести тебя с ума… Это существо больше напоминает архетипичного демона, чем бога…
— И всё же я согласен с тем, что она действовала правильно. Несмотря на всю брутальность методов, видимую со стороны, Кира никогда не страдала излишней жестокостью. Даже не могу припомнить и единого раза, чтобы она мне в чём-то соврала. Это, конечно, совсем не значит, что я понимаю весь её замысел, и она действительно отпустит меня в конце, но в остальном — повода сомневаться в её словах и действиях она никогда не давала.
И в этом случае её методы были вполне оправданными. Нельзя было позволять мне принять смерть как что-то обыденное и несущественное. Да, как я уже говорил ранее, страх небытия сознания — это то, что пугает меня больше всего. Но это сложное экзистенциальное переживание, чтобы оно пробуждало эмоции требовалось время и определённый поток мыслей. В качестве отрицательного подкрепления, служащего наказанием за смерть, оно не подходило, поэтому Кира избрала самый эффективный способ.
Весь её подход к моему обучению был очень выверен и направлен на то, чтобы расширить моё восприятие и осознать свои возможности влияния на внешнюю среду. Даже самый первый мир, куда я попал… Помнишь, я тебе уже рассказывал?
— Бескрайние джунгли с монстрами? — уточнила Шей, резко входя в поворот.
Мы как раз выезжали на объездную дорогу, и девушка прибавила скорости, ловко маневрируя в потоке машин и обгоняя других водителей.
— Да, именно он. Поначалу я и представить себе не мог, что смогу убивать этих тварей, но прошло время, и я адаптировался. И мне нужно было пережить этот опыт, без него я бы не смог справиться с задачами, стоящими передо мной уже здесь. У меня должно было сформироваться понимание того, на что действительно способен человек, ведомый достаточно сильной мотивацией, осознать те пути, что она открывает передо мной.
Но хватит об этом, давай вернёмся к изначальной теме разговора.
После того, как я получил базовые навыки ведения боя в «лабораторных условиях», меня ждало ещё три проекции погибших миров. Три грани ужасов войны.
И вновь я восхищаюсь богиней… Как можно было подобрать столь подходящие сценарии? Всё же, когда сущность не обременена рамками времени и пространства и не ограничена опытом лишь одной жизни — это приводит к воистину уникальным результатам.
— Три грани войны… Звучит жутко… — задумчиво сказала Шей.
— Звучит… — кивнул я, стряхивая пепел в окно. — Но на деле это оказалось в разы ужаснее, чем на словах.
Все три мира находились приблизительно на том же уровне технологического развития, что и этот, за исключением того, что ни в одном из них не было одарённых.
В самом первом я побывал в шкуре обычного солдата-срочника одной средних размеров страны. На самой границе, буквально в пятикилометровой пограничной зоне, в недрах обнаружились очень ценные ископаемые, используемые в качестве мощного источника энергии, самый ценный и дорогой ресурс в том мире.
Войны можно было избежать, заключив выгодные контракты с соседом и подняв экономику страны на новый уровень, повысить благосостояние граждан. Но руководство такие перспективы не сильно прельщали. Они считали, что заполучив эти месторождения, смогут усилить в первую очередь собственную армию, а потом и захватить близлежащие территории.
Так что сверху был отдан приказ продвинуться ещё на десять километров вперёд. По какой-то причине они думали, что это сойдёт им с рук, и удастся отделаться малой кровью. Но это оказалось просчётом, роковой ошибкой. А ошибки на таком уровне всегда ведут к очень серьёзным последствиям.
Причиной краха стала тотальная недооценка противника. Имея армию, значительно уступающую по численности, противоположной стороне удалось победить в этом столкновение с соотношением потерь один к тридцати. Ты представляешь, Шей? Один к тридцати.
Вся разница была в общем подходе и организации. Соседнее государство подходило к формированию собственных вооружённых сил весьма нестандартно. Их кадровый состав на сорок процентов состоял из участников реальных боевых действий, выходцев из частных военных компаний со всего мира. Для бывших солдат удачи предоставлялись очень выгодные условия: обучение языку, высокая оплата, оформление гражданства после определённой выслуги лет, достойная пенсия и прочие социальные преференции. Но на них, как и на граждан собственной страны, пожелавших вступить в армию, распространялись очень жёсткие критерии отбора. В первую очередь это было психологическое тестирование и наличие определённых моральных установок.
Всё это я, конечно, узнал позже, потому что главным уроком, который я должен был извлечь в этом мире, была возможность ощутить на себе всё то, что чувствует солдат, посланный на убой.
Кира специально закинула меня за два месяца до начала конфликта, позволив мне привыкнуть и привязаться к сослуживцам, успеть увидеть в них личности. До сих пор помню ту пустоту, которая разгоралась внутри меня после того, как ещё вчера пивший с тобой чай с галетами приятель уходил с другим взводом на новую позицию, а с утра ты узнавал, что весь их отряд погиб этой ночью.
Был человек… со своими мыслями, идеями и целями, со своими родственниками, и воспоминаниями о детстве… А теперь его больше нет, он умер, так и не осуществив ничего из задуманного. Погиб за то, что не принесёт никакой пользы ни ему, ни оставшейся без него семье. Его, как пешку, без сомнений и угрызений совести разменял пьяный вдрызг от собственной власти шахматист, нерационально и бессмысленно.
Нас с ним, по сути новобранцев, отправили затыкать своими телами прорехи в уже посыпавшемся войске. Как думаешь, велики шансы у зелёных ребят, с двухлетним опытом редких пострелушек на полигоне и парочки показательных марш-бросков, против тёртых жизнью настоящих псов войны, уже неоднократно успевших пролить как чужую, так и свою кровь, чётко осознающих за что они воюют?
— Все погибли? — грустно спросила Шей.
Она свернула на обочину и остановилась, желая дослушать мой рассказ до конца, не отвлекаясь на дорогу.
— Из нашей роты — да, все погибли. Это стало понятно практически сразу, шансов никаких не было. Но верхушка командования просто отказывалась в это верить, ведь признание поражения означало, что и им самим пришёл конец.