— Как-то не очень оптимистично. — Хмыкнул я.
— Ну как есть. — Полицейский придвинул свое кресло поближе ко мне. — Зато честно. Но может ты мне сможешь чем-то помочь? Расскажи, с кем конфликтовал, с кем вообще познакомился тут, что делал? Чем занимался эти дни?
Я рассказал все, исключая интимные подробности, полицейский очень заинтересовался моим взаимодействием с Институтскими, особенно тем, как я толкнул русалку на продажу своих фото через интернет и главное историей кота баюна на златой цепи, из-за чего несколько граждан Караваева оказались на больничной койке.
— Кто мог знать, что ты причастен к авантюре с золотой цепью? — Напрямую спросил полицейский.
— Да никто почти, волк может быть, Руся, которой я и посоветовал это, Василиса точно знала, она мне это предъявляла.
— Да уж. Не густо. — почесал подбородок полицейский. — Руся твоя никому из городских рассказать не могла, она их недолюбливает по понятным причинам, удивительно еще, что она с тобой заговорила, волк тоже отпадает, он слишком занят тем, что у народа пирожки клянчит, а Василиса, она с тобой нянчится, бережет тебя.
— Это Василиса то бережет? — Удивлению моему не было предела. — Да она несколько дней назад меня убить хотела.
— Бережет! — Уверенно сообщил полицейский. — Помнишь, как она ко мне в отдел примчалась, после того как мы тебя в кабаке приняли? А в больницу? Да еще и с редким зельем, к титьке своей тебя щечкой прижимала. — Сан Саныч придал голосу издевательских ноток, но мгновенно стал серьезен. — Точно говорю, нянчится она с тобой, нужен ты ей для чего-то.
— Может влюбилась? — Поинтересовался я, чем вызвал приступ откровенного, но очень обидного смеха со стороны полицейского.
— Дим! — Он утер выступившие слезы. — Ты толстеющий побитый жизнь мужик средних лет, единственная роль в которой тебя могут рассматривать женщины, это как спонсора в воспитании чужих детей, так что твой потолок, это матери одиночки, но ты не расстраивайся, зато вот для них, как особь не пьющая, не сидевшая и со стабильной зарплатой, ты словно золотой билет на шоколадную фабрику.
Вот сейчас мне стало чуточку обидно, хотя признаться капитан был совершенно прав, любовь — это где-то там, в подростковом периоде, а теперь уже в силу вступает расчёт.
— Ладно. — Он похлопал меня по плечу. — Не грусти, все наладится, пройдет еще лет тридцать и тебе до этих женщин совсем дела не будет. Ты ксиву получил?
— Нет. — Я отрицательно помотал головой.
— Так чего тянешь? — Рассмеялся он. — Тебя, наверное, в отделе кадров уже заждались.
— Да времени все нет… — Начал я оправдываться.
— Поехали прямо сейчас. — Не стал слушать мои отговорки капитан. — Смотри, если бы у тебя сегодня утром на руках была ксива, то бабка Маша тебя бы не смогла остановить и всего этого бы не было, так что… Где там твой напарник? — А и правда, с тех пор как, волк исчез с парковки Института о нем не было ни слуха, ни духа.
— Скорее всего на вокзале, пирожки клянчит.
— Это те, которые с лапшой? — Сан Саныч брезгливо поморщился. — Извращенец. Ну так ты позови его.
— В смысле позови? — Не понял я.
— Да как в сказке, крикни, что есть силы, «Волк! Встань передо мной, как лист перед травой»! Он и явится.
Я с сомнением смотрел на полицейского, да нет, ну разводит же, но на его лице не дрогнул ни единый мускул.
Встав, я откашлялся задрал голову к потолку, и что было сил проорал.
— Волк! Встань передо мной, как лист перед травой. — Сан Саныч заржал в голос, он чуть ли не вывалился из кресла от хохота, шлепал себя руками по ляжкам и передразнивал меня, но вдруг, дверь распахнулась и в кабинет влетел всклокоченный, дико вращающий глазами волк с языком на плече.
— Звал, хозяин? — Он встал на задние лапы и дважды перекувыркнулся, лицо полицейского надо было видеть, смех прекратился, слезы радости от удачной шутки просохли в одно мгновение, челюсть отвисла от удивления, он смотрел на волка потеряв дар речи, после чего молча вышел, но буквально через секунду вернулся сообщить мне, что ждет в машине, затем снова окинул волка изумленным взглядом после чего тихо прикрыл за собой дверь.
— Если что, — Сообщил мне волк. — Эта фигня не работает. Я просто под дверью сидел, подслушивал, ну и не мог же я упустить такого шанса, а то, чего он над тобой издевается. Кстати, меня очень оскорбило твое предположение, что я на вокзале пирожки выпрашивал.