— Коля, ну что мы диспут завели! Выпьем за здоровье Валерия, против этого, надеюсь, он возражать не будет?
— Нет, против этого не буду. Спасибо.
Я отпил половину, в горле приятно защекотало.
— Что ж, за твое здоровье, Лера и выпил все до дна, взял из вазочки конфету, пожевал ее. — И все-таки «неужели все твои мечты ограничиваются мотоциклом?
— Нет, почему же, — я сделал вид, что задумался, — со временем хотел бы машину иметь. «Жигули» или «Волгу».
И тут он меня совсем рассмешил.
— Ну, хорошо. Допустим, у тебя есть машина. Что б ты с ней делал, только ездил бы или старался разобраться в том, как она работает, улучшить ее?
Я чуть не расхохотался.
— Ну, какой же дурак будет копаться в новой машине?! Конечно, ездил бы.
— Куда?
Да мало ли куда! Сначала по городу. Потом в другие города. Всю страну изъездил бы, в Крым поехал бы, на Кавказ… Ну, может еще на Байкал…
— Путешествовать любишь?
— Люблю, — соврал я.
Гляжу, он посветлел. Будто я ему подарок сделал.
— Что ж, это хорошо. В этом уже что-то есть.
Он оглянулся, довольный, на Тамару и Таню, словно хотел сказать им: вот видите, я же говорил! Они обе молчали, сидели, потупившись. Ладно, думаю, если тебе так хочется, могу и путешествовать, мне не жалко.
Но он на этом не успокоился.
А какой предмет в школе тебе нравится больше всего?
Я хотел сказать, что никакой, но подумал и сказал:
— География.
— Вот видишь, — засуетился он, — значит, есть у тебя настоящая мечта, значит, дело не в мотоцикле.
— А в чем же?
В том, что тебе хочется узнавать новое, что-то открывать для себя и для людей.
Ну что он заладил — «для людей», «для людей».
Я обозлился и сказал ему, что ничего не собираюсь открывать для людей, по-моему, они пооткрывали столько, что не знают теперь, что с этим делать, рады кое-что закрыть, да не получается. А просто мне нравятся разные красивые названия, ну, например, Огненная Земля или Рио-де-Жанейро…
А он улыбнулся и сказал, что даже тяга к таинственным названиям может стать причиной великих открытий.
— Вот, например, Генрих Шлиман… С детства из легенд запало в его сознание таинственное название «Троя». Он решил ее найти. Сначала это была просто детская мечта, потом она перешла в страсть, в дело всей жизни, и кончилось тем, что он откопал Трою в Малой Азии, хотя и и кто не верил в ее существование. Делал это для себя, а вышло для людей…
— А может у меня совсем другое призвание, только я не знаю об этом? Ну, скажем, на коньках кататься, или гоночную машину водить? Пли, может, я гениальный взломщик?
— Ой, как интересно, — заверещала моя сестрица. — Взломщик чего?
— А откуда я знаю? Может, замков. С детства, что ни возьму в руки, все ломается.
Они засмеялись. Даже Тамара Михайловна оживилась.
Коля, — она повернулась к нему, — у кого это из писателей: на том свете, где выявлялись истинные способности человека, какой то захудалый сапожник оказался величайшим полководцем?
У Марка Твена, — сказал он, — «Путешествие капитана Стромфильда».
Про сапожника мне понравилось. Только чего они мне свою эрудицию суют?! Ах, какие мы умные, начитанные.
А вы литературу преподаете? — спросил я Тамару.
Нет, Лерочка, я — биолог. Литературу Николай Петрович преподаст.
Ну, конечно. Как же я сразу не догадался. Он же все знает про счастье — что оно такое, и с чем его едят, какой герой положительный, а какой отрицательный. И вообще…
— А вот вы, — говорю я ему, — как вы считаете, нашли свое призвание?
Я сижу напротив него, смотрю ему в глаза. Я даже рот открыл, так мне интересно, что он скажет. И он, конечно, говорит:
— Да, Валерий, мне кажется, нашел. Литература — большая духовная сила, я вижу, как под влиянием этой силы формируются личности, и я счастлив, что способствую этому.
— Вы тем ребятам преподаете, которые в корпусе?
Да, тем ребятам. У нас три корпуса, в первом и во втором ходячие, с некоторыми нарушениями костного аппарата. Они могут гулять, делать зарядку, даже небольшие походы мы с ними совершаем, морские прогулки… А вот в третьем корпусе те, которым надо лежать без движения долго, иногда по два-три года, и литература для них — это выход в мир, через нее они познают жизнь.
А вам не кажется, что они… Что вы… — я искал подходящие слова, чтоб не очень обидеть его. Но он, кажется, понял.
— Говори, не стесняйся.
Ну… Что они потом будут обижаться на вас.
— Почему ты так думаешь?
Потому что в книжках одно, а в жизни другое… Он и вам верят сейчас, а вот выйдут отсюда и…