Получается, что дьявол – часть Бога, подтверждающая его существование. Это – активность, нарушающая покой и равновесие Абсолюта с целью преображения мироздания. Это – творящая сила, торжество Жизни над Смертью.
И что здесь первично?
Для Жизни злом является Смерть, а для Смерти – новая Жизнь. Ничто не исчезает бесследно, но лишь переходит из одного состояния в другое. Человеку с его несовершенным сознанием трудно понять истину проявлений добра и зла.
Всё очень условно.
Изначально Мир находится в равновесии и покое. Но покой – это смерть, небытие. Для возникновения жизни необходимо движение, эволюция. Следовательно, в мироздание нужно внести хаос, нарушить космическую гармонию.
Чем для нас является хаос? Это всего лишь “строительный материал”, существующий в своём первозданном виде. Время – безжалостный разрушитель. Застой всегда ведёт к падению и деградации. Заброшенное здание постепенно ветшает. Для его обновления нужны дополнительные материалы – песок, цемент, металл, древесина, их производные и результаты химических преобразований. Это тот самый хаос, который привносится для обновления формы.
Такова и Великая Космическая Работа: нарушение равновесия извне ведёт к обновлению Мира, который вновь устремляется в исходную точку.
Это и есть Жизнь.
Но чтобы её пробудить, нужен мощный толчок…»
Алиса вышла из дома, вдохнула опьяняющий свежестью воздух и радостно устремилась вперёд.
«Весна. Апрель. Пробуждение природы. Пробуждение Жизни. Окончание Великого Поста.
И грядущее Светлое Воскресение!»
Путь второй. Вечность
Переход казался немыслимо долгим. Непроглядная мгла и леденящий холод временами пугали Странника, но где-то внутри теплилась искра надежды на божественный Свет.
«Через тернии к звёздам, – подумалось Страннику. – Как ещё можно узнать любовь, если ни через страдания? А Свет – это и есть Любовь, изначальная и всеобъемлющая Любовь».
Темнота не была пустотой. В ней слышались звуки, то жалобные, протяжные, завывающие, то – бессильные вздохи, а иногда – даже стоны и плач.
«Жутковатое место. Сколько их тут, в бесконечном пространстве, ищущих, так же как я, тот единственно верный путь к Свету? Как долго они здесь находятся? И есть ли здесь Время? Чем можно это измерить?
А я? Когда я вошёл в эту тьму? Вчера лишь я брёл по пустыне. А может быть минули тысячелетья? Кто знает?..»
Многозвучная темень теснила и толкала вперёд, словно была она не пространством, а ограниченным коридором.
Вдалеке появилась светлая точка, и в этот миг сильный вихрь подхватил Странника, стремительно увлекая вниз, и с силой вытолкнул из темноты.
Яркий свет ослепил, причиняя боль. Странник сжался, напрягся, словно чего-то боясь. Свет постепенно окутал теплом, стараясь согреть и расслабить. Стало радостно и легко – переход завершён.
Вернув спокойствие духа, Странник начал рассматривать свой новый Мир. Он находился в центре снежной пустыни. Вдали возвышался горный хребет в белоснежном убранстве. Именно этот искрящийся свет его обжигал. Но был и другой. Он находился вокруг. И согревал.
«Оказывается, свет может быть разным – холодным и тёплым, ласковым и жестоким».
Картину ледяного спокойствия нарушило дуновение ветра откуда-то снизу. Взрывая пустыню и приподняв белоснежное покрывало, ветер двинулся в сторону гор. Ещё более усиливаясь, увлекая за собой новые массы, он превращался в гигантский смерч, закрывая собой всё пространство.
Странник находился внутри. Он был удивлён, что вихрь не тронул его, лишь разметал вокруг снег.
Внезапно всё стихло. Снег падал вниз серыми хлопьями, медленно растворяясь в прозрачном эфире. Пустыня оттаяла, превратившись в бескрайнее море.
Он вдруг оказался на крохотном островке, от которого по воде расходилась лёгкая рябь. Постепенно усилилось волнение моря, вздыбились грозные волны. Они покатились от островка прямо к горам, над которыми сгущались тёмные тучи.
Вскоре послышались грозовые раскаты, засверкали зарницы.
Надвигалась гроза.
На поверхности моря появились объекты, напоминавшие человеческие тела. Как утопающие, протягивая вверх руки, то выныривая, то вновь исчезая под слоем воды, они молили Свет о спасении.
Свет говорил с ними на языке молний и грома. Яркие вспышки и громогласная речь являли собой приговоры, кому – оправдательные, а кому – обвинительные.