— В Чехии? Да, пожалуй. — Он кивнул.
— Ты не думал, что это же произойдёт не только с Польшей, но и с Украиной? — Лович внимательно посмотрел на него, нахмурился. — Они ничем не гнушаются.
— Ну, то чехи, с ними, видать, разговор один, да и, может, был там какой спор, — невесело усмехнувшись, сказал отец Онисим. — А украинцы-то… Нет уж, нас это обойдёт стороной. Мы немцам-то ничего не должны. Австриякам вот были, да те уж не явятся.
— Хотел бы и я быть столь уверен в собственном благополучии, — печально улыбнулся Анджей. — В любом случае, в чём-то я могу тебя понять. — Он пожал плечами. — Прости, что побеспокоил, — развернулся, медленно пошёл к выходу из церкви.
— Ты зла не держи! — крикнул ему вслед отец Стодоля. — Но не могу я о таком людей просить.
— Ну что ж, на всё воля Божья, — не оборачиваясь, ответил Лович. — До свидания.
— До свидания, — уже тише отозвался отец Онисим, вновь опуская глаза в книгу.
Анджей пошёл про просёлочной дороге, держа руки за спиной и склонив голову, не смотря вперёд — он был расстроен и немного сердит, что очередное его предприятие провалилось. Лович привык в людей верить. И им тоже верить. Он никак не мог смириться с тем, что вокруг теперь всё чаще обманывают и охотятся за выгодой, надеются, что у них будет лучше, чем у соседей, если они сейчас отсидятся или же не станут проявлять милосердие. Впрочем, Анджей понимал — от его неприязненного отношения к подобным вещам ничего не изменится — такова уж природа нынешнего мира. Потому он заставил себя успокоиться, унял душу, постарался улыбнуться и вид иметь благостный. Не годилось ему в такой час пугать прихожан, расстраивать их, заставлять волноваться.
Меж тем по обе стороны вновь пошли польские дома. Кое-где во дворах женщины вешали бельё, дети играли, бегали, гоняясь друг за другом; показалась в кустах малины рыжая голова Яцека, мелькнули золотистые косички Агнешки. Маленькая Анна усадила куклу на колени и принялась поправлять платье. Анджей улыбнулся уже по-настоящему, довольный тем, что люди вокруг счастливы.
Из дома вышла Зузанна Сомко, вытирая худые загорелые руки о расшитый красными нитками передник, придирчиво оглядела дочь, посмотрела на Яцека с Агнешкой, нахмурилась.
— Что же ты, девочка, в таком красивом платье играешь? Этот поросёнок живо всё испачкает, измажет, лезет же везде! — крикнула она. — Мамка тебя заругает.
— Мама у меня добрая, не станет, — покачала головой Агнешка. — Да и платьев других у меня нет… Папа говорит, что я у него принцесса. А принцессам положено только красивое.
— Какая ж ты принцесса? — Зузанна тяжело вздохнула, заметила, наконец, Ловича. — Святой отец, хвала Христу. — Она подошла к нему, устало улыбнулась. — Доброго вам дня. Что слышно? Говорят, случилось что-то в Варшаве, а?
— На веки вечные. Аминь. И вам желаю здравствовать. А нынче мобилизация, — отвечал Анджей.
— Яна призовут, некому хлеб собирать будет. Мне, стало быть, горбатиться, — деловито отозвалась Сомко. — А надолго? А то что же делать станем? Я одна с трёмя детьми, родители ещё… Туго придётся. Ну да ладно.
— Помогу, чем смогу, — пообещал Лович. — Я постараюсь ходатайствовать о пане Яне, глядишь, отпустят, а то куда же это годится.
— Бог с вами, он сам не пойдёт домой. Янек нас любит, да он такой патриот, что спасу нет, — сказала Зузанна. — Стало быть, нынче к вам Юлия станет приходить убираться да стряпать — я-то в поле работать должна.
— Это как вам будет удобно. Быть может, я попрошу кого помочь вам? — спросил Анджей.
— Управимся как-нибудь, — махнула рукой Сомко. — Нестрашно. В первый раз, что ли? — Она тепло усмехнулась.
— Вы молодец, пани Сомко, что держитесь, — кивнул Анджей. — Но вы заходите, я всем рад и не по воскресеньям тоже.
— Благослови вас Бог, — мягко ответила Зузанна.
Агнешка тем временем отцепилась от Яцека, подошла к Ловичу, скромно сказала:
— Спасибо, что дали поговорить с папой.
Анджей ласково погладил её по голове, рассеянно улыбнулся.