– А-а… – Зигфрид замер с раскрытым ртом, внезапно онемев, лишившись способности двигаться и соображать. Все, что он мог делать, – сидеть и наблюдать, как из его бутылки мелкими изящными глоточками пьет водку создание женского пола, манящих форм и небесной красоты.
Таких восхитительных, умопомрачительных, шикарных и сексапильных женщин за свою многотрудную жизнь капитан не встречал еще ни разу. Ярко-рыжие, чуть волнистые волосы, большие изумрудные глаза, длинная шея… Далее – все затянутое в тонкий облегающий комбинезон: грудь «75Д» (этим сложным обозначениям капитана научила одна знакомая продавщица из магазина нижнего белья), тончайшая талия, крутые бедра, длиннющие ноги…
Капитан одернул себя и вернулся к возвышенному – но главное взгляд! Таким взглядом женщины не одаривали капитана уже лет десять. Манящий, чарующий, скручивающий душу в тугую спираль и заставляющий просыпаться плоть… Не благодарный или вежливый, а искренне заинтересованный! Зигфрид был уже не мальчиком, но мужем и понимал, что искренность во взгляде незнакомки скорее всего сродни профессиональной улыбке стюардессы, но ему так хотелось верить в обратное! Разум бубнил что-то о поспешности выводов и отсутствии в природе таких явлений, как мгновенная любовь, но истосковавшаяся по настоящим чувствам душа космического волка все равно тянулась к рыжеволосому солнцу и расцветала, словно пион.
– А-а?.. – вопросительно повторил капитан.
– Нет, – ангел сделал еще пару глотков и вернул водку Безногому. – Я сюда попала по иной причине. Я сейсмолог-спелеолог.
– А-а, – теперь Зигфрид блеял уважительно, хотя и не верил в эту легенду ни на грош.
Когда солнцеподобная гостья протягивала ему бутылку, он заметил на ее запястье небольшую татуировку в виде чайки в лучах закатного солнца и подпись: «Воля 2412–2415». На планете Воля располагались в основном колонии для малолетних преступников и каторжные поселения. 2412–2415, надо полагать, были годы, на протяжении которых незнакомка перевоспитывалась в одной из зон для малолеток…
Впрочем, такие пустяки, как сомнительное прошлое, Зигфрида не волновали. Он и сам не был святым. Торопливо допив водку, он утер губы рукавом и галантно поклонился.
– Зигфрид Безногий…
– О-о! – удивилась пассажирка. – Я о вас наслышана. Капитан Безногий, освободитель Кайфогена Неулетного, гроза Гундешманской Тирании, объявленный на всех ее колониях Гостем вне Югославской Конвенции и почетный гражданин планеты Мертвотрупнинск…
– Мертвотрупный… это погребальный астероид… – зардевшись, вежливо поправил капитан.
– А я Аманда Борщ, – представилась гостья. – Ученый секретарь Куйбинского общества сейсмологов, спелеологов и гейзеронавтов.
– Очень приятно, – Зигфрид перехватил пустую бутылку левой рукой и протянул правую Аманде.
В этот момент кораблик тряхнуло в последний раз, и он наконец-то – в окружении клубов пара и фонтанов кипятка – поднялся над поверхностью гейзера.
– Ребята, бутылочку… – царапнуло по иллюминатору.
Гостья благосклонно ответила на рукопожатие, и капитан понял, что жизнь обретает новый смысл. Он автоматически ткнул в кнопку «космос!!!», и ДКР быстро набрал вторую космическую скорость. Уже когда кораблик покинул орбиту, Зигфрид спохватился и тревожно взглянул в прекрасные глаза Аманды.
– Я давно хотела убраться с этой скучной планеты, – угадав его немой вопрос, проворковала красавица.
Где-то внутри, очень глубоко, в темном-темном подвале разума, предостерегающе зашипел и забрюзжал «Зигфрид рациональный». Он бубнил что-то о сыре и бесплатной мышеловке (или наоборот)… Но «Зигфрид влюбленный» его не слушал. В унисон первому, трезвому, «Я» ворчала и наблюдающая за всем из-под кресла мурлышка, но и ее недовольство не значило для потерявшего голову капитана ровным счетом ничего.
– Куда ты хочешь отправиться? – спросил он, раздевая спутницу полным страсти взглядом.
– На край света, – банально ответила мадемуазель Борщ, пересаживаясь Безногому на колени.
– О! Да! – Зигфрид воспринял ее ответ, как стихотворную строку. Естественно, о взаимной любви.
– Ты такой милый… – закуривая «Астру» – сигарету настоящих космодесантников, – проворковала Аманда.
Безногий едва не умер от счастья.
Он даже не обратил внимания на то, что гостья словно бы случайно коснулась главного пульта, и ДКР нырнул в ближайший нуль-портал гораздо раньше расчетного времени. А еще – что портал был совсем не тем, через который стоило бы прыгать Безногому, поскольку точка выхода лежала не где-нибудь, а на территории Гундешманской Тирании. Где Зигфрид после неких давних событий считался не просто персоной нон грата, а злейшим врагом…
7
Мурлышка дремала, но вполуха слышала и вполглаза видела, как неаппетитного вида самка сводит с ума такого хорошего, но доверчивого и слабохарактерного хозяина. Самым удивительным было то, что самка не выделяла никаких феромонов и не прибегала к завлекающей раскраске, а хозяин все глубже тонул в непонятном мурлышке омуте ощущений и переживаний. Зверю это не нравилось по многим причинам. Во-первых, существо опасалось, что хозяин решил сменить слугу – и для этого опасения были основания. Ведь с момента появления на борту пассажирки Зигфрид ни разу не погладил верную мурлышку, не сказал ей доброго слова, даже не взглянул на нее… Во-вторых, растворяясь в иррациональных инстинктах вне периода гона, хозяин терял способность реагировать на опасность. Не совсем, конечно, но все же его чутье наверняка притупилось не меньше, чем на треть…
Мурлышка еще раз недовольно взглянула на самку человека. И чем она так зацепила хозяина? У нее даже течка должна была начаться еще только через две недели… А еще – и это было в-третьих – мурлышка чувствовала исходящую от гостьи угрозу. Нежданная пассажирка волочила за собой целый шлейф мелких и крупных потенциальных неприятностей. Некоторые из них были неопределенными и могли реализоваться только при особом стечении обстоятельств, но сквозь ауру спутанных вероятностей проглядывали и такие, которых Зигфриду было не избежать при всем желании.
Мурлышка невольно зарычала. Ее логика была проста – защищать хозяина. Даже если он настолько слеп, что не видит, какой на самом деле «подарок» преподнесла ему судьба…
…– Как это интересно, милый, – проворковала прокуренным голосом Аманда, когда Безногий рассказал ей о приключениях последних двух дней.
Она сидела поперек капитанской кровати, а сам Зигфрид лежал головой на ее коленях. Прекрасная спутница провела желтым от табака указательным пальцем по щеке капитана.
– Ты, наверное, так устал от всех этих встрясок?
– Да, – Безногий вздохнул. – Не мешало бы расслабиться…
Аманда томно потянулась и до половины расстегнула молнию комбинезона. К ее изумлению, Зигфрид перевернулся на живот и свесился с койки вниз. Пошарив под кроватью, он вытащил медицинский ящик и сдул с него пыль.
– Бар тут неважный, – пояснил он, открывая аптечку. – Водки только одна бутылка была, а остальное – шампусики, портяшки да сухачи всякие… Короче, сплошной кисляк.
Он вскрыл малый хирургический набор и достал из герметичной жестянки литровую ампулу с чистым спиртом.
– Вот это, я понимаю, напиток!
– О-о! – тоном знатока протянула Аманда, все же расстегивая молнию до предела. – Медицинский?
– Да уж, – Безногий радостно хрюкнул. – Не «технарь» какой-нибудь…
Он торжественно налил «огненную воду» в высокие стаканы и провозгласил первый тост.
– За нас!
Аманда очаровательно улыбнулась и, отставив мизинчик, выпила спирт маленькими девичьими глоточками. Зигфрид с вожделением покосился на сверхглубокое декольте подружки, шмыгнул носом и замахнул свой стакан, как микстуру, мимо глотки – прямо в пищевод.