— Ни за что. Облава. Не здесь, в городе, где я жил. Сюда нас перевели позже. Даже повода толком не знаю. Какой-то бунт на фабрике, что ли? Искали зачинщиков. Но я не при делах, ни дня на фабрике не работал, и ни в какой мастерской тоже. Они это наконец поняли.
— Долго разбирались? — посочувствовал Старик.
— Почти три месяца.
— Ого. По тебе и не скажешь, — недоверчиво буркнул Крас. Чувствовалось, красавчик знает, что говорит. Для того, кто три месяца просидел в темнице, у Новита недостаточно бледная кожа, даже загар, а если работал на улице, под солнцем, где метки от цепей на руках?
Новит понял намёк.
— Ты прав, солнце я часто видел. Нас выпускали работать во внутренний двор крепости, оттуда не сбежишь. Мы камни таскали, помогали ремонтировать стену. Та крепость, это руины, уцелело только одно крыло, где тюрьма. Через день качали воду в подвале. Кандалов не было. Я не вру. В камере было окно и много соломы, кормили не так уж плохо. В городе, точно, пришлось бы хуже. Мы считались даже не заключенными, задержанными по подозрению, суда ведь не было.
— Компенсацию заплатили? — хмуро спросил Папаша Баро.
— Два золотых. Но я их сразу прогулял на воле за три дня. Вот, — новичок пошарил в кармане брюк и показал серебряную монетку: — Десять грошей. Всё, что осталось. Возьмите себе в общий котёл. Или как у вас в театре заведено?
— Нам твои деньги не нужны. Отработаешь, как договорились.
— Я не против… Но что мне делать на сцене? Петь и плясать я не умею, трюков не знаю. И вообще… — Новит отвёл глаза. — Глупо прозвучит, но я не хочу кривляться на потеху толпе. Неловко падать, садиться на шляпу или в лужу, кричать пошлости, в общем, изображать из себя шута. Простите, я никого не хотел обидеть.
— Шута нельзя изобразить, сынок, — смеясь, поправил Старик. — Им надо быть.
— Или не быть! — мигом подхватил Жердин. — Я тоже не хочу обидеть, но признайся честно, ты такой раб благопристойных правил, послушный мальчик, или слишком горд, чтобы выставлять себя дураком?
— Второе, — грустно вздохнул Новит. — Вам смешно?
— Не можешь вытерпеть, чтоб над тобой смеялись?
— Не в этом дело. Вы же смеётесь и ничего, — он тоже усмехнулся. — Веселить людей звучит неплохо, но для меня важно, что я сам делаю. Считаю ли я это унизительным.
— Для меня, думаешь, неважно? — сверкнула на него огромными глазами Веричи.
— Ты… другое дело, — протянул Новит. — Актрисы развлекают иначе. Своей красотой, голосом, искусством, изящными нарядами и танцем. Что в этом недостойного, когда их есть кому защитить. А у вас есть. А что делает парень, без особой красоты и таланта? Играет роли. Кого? Героя-любовника? Коварного злодея? Вряд ли… Значит, слугу или маску без слов. Я очень слабо разбираюсь в театре, видел не так уж много уличных представлений, но то, что публику нужно чем-то привлекать, вызывать ее ужас, интерес или смешить, это я понимаю.
— И не всегда это бывает недостойным, — многозначительно двинула бровью Смея.
— Имеешь в виду своё представление в лесу?
— И это тоже.
— Согласен, ты разыграла славный трюк. Но я так не сумею.
— У тебя есть всё, чтобы начать, — неласково заметил Крас. — Руки, ноги, мозги. Порепетируй с нами хоть одну сцену, узнаешь, на что способен. А это всё… пустой трёп, — красавчик презрительно перекосил щеку, осушил кружку с чаем и встал.
— Зря ты так, — мягко упрекнула Веда. — У мальчика есть воспитание. Это ведь хорошо.
— Угу, — Крас пошёл к фургону. Жердин и Смея, как собачки, моментально побежали следом. Втроём они вытащили большой сундук с необходимыми вещами для репетиции.
Глава 5
— Что за спешка? — заворчал Старик. — А отдохнуть после всех треволнений? В тишине на природе хотя бы полчасика после обеда…
— …вздремнуть, а лучше до вечера, — передразнил Крас. — Тебе, Старик, никто не помешает наслаждаться покоем. Мы возьмем сцену без тебя. Что-нибудь самое простое. Там, как пойдёт.
— Красавчик прав, зачем терять время? — подхватила Смея.
— Он у тебя всегда прав, — ухмыльнулся Жердин. — Ах, мамочка, зачем твоего сына кривая дорожка привела именно в этот театр! В другом, глядишь, он играл бы роли героев, а не слуг, а тут… дельце безнадёжное. Да, Новит? Рискнешь помочь? Мы без костюмов, прямо так.
— Готов, а что делать?
— Делай только то, на что ты сам согласен, — с преувеличенной заботой предупредила Смея. Не удержалась, фыркнула.
Крас снял шейный платок и спрятал в карман. Достал из сундука широкую плотную полосу брезента размером с половинку гамака и бросил на траву в сторонке.