*****
В чудесах меткости участвовали все молодые артисты. Каждый хоть по разу как живая мишень. Жердин, пока они не освоили турнир слуг, выходил ловить пулю.
Крас брал жуткого вида длинноствольный пистолет, демонстративно очень точно выверял расстояние вдоль сцены, вешал на дальнюю кулису бумажную мишень, несколько раз стрелял прямо в яблочко и показывал зрителям дырки от пуль. Тогда Жердин становился боком почти на линии выстрела, на половине расстояния до мишени. Крас старательно целился, стрелял, разумеется, вхолостую, но партнер изображал перехват пули и ослепительно улыбался, держа свинцовый шарик в зубах.
Даже самые юные зрители отлично понимали, этот трюк — шутка. Но видя ранее настоящие чудеса меткости, были зачарованы игрой актеров. Трюк был лёгкий, требовалась только синхронность. Жердин радовался, что может выступать, но Крас не зря не любил этот номер.
На первом же представлении, сразу после выстрела с перехватом, на сцену без спросу влез господин в дворянском костюме. Слегка навеселе и со своим пистолетом.
— Теперь я буду стрелять! — развязно объявил он. — Эй, ты! Лови!
— Секундочку, — Крас вежливо перехватил руку с оружием, отведя ствол вверх. — Для начала проверка. Стрелять нужно строго по этой линии. Видите мишень? Сейчас в ней три дырки. Ваша пуля должна попасть точно в яблочко. Сможете?
— В сторону, щенок! — оттолкнул его пьяный стрелок. — Я бью без промаха!
Крас и Жердин отошли, позволяя зрителю упражняться в стрельбе. После Крас нижайше попросил дозволения проверить мишень. И показал публике, что новые дырки не точно в центре.
— Сто раз прошу прощения, господин, но крепкая рука — непременное условие этого трюка. — Позволите? Проверим вашу силу?
Непринужденно передвинув чужие пальцы с курка, Крас так сжал руку ретивого стрелка, что тот вскрикнул и пытался вырваться.
— Попробуйте ещё раз.
Теперь стрелок еле держал пистолет не чувствуя пальцев, и вообще не попадал в мишень. Крас, низко поклонившись, с большим сожалением сообщил, что ничего не получится. Есть ещё желающие? У кого более крепкие руки?
*****
Бывало, непрошеные помощники вызывались сами побросать ножи и помахать хлыстом. Причем, грозило это Новиту. Когда вызывали добровольца из публики как мишень, следом могли явиться желающие показать свою меткость, а не храбрость. Отказать зрителю, который может многое себе позволить, довольно трудно. Тогда к нему, наивно улыбаясь, подходила Веричи и предлагала показать трюк с ней.
— Хоть один из нас должен быть из театра, что же вы полностью отбиваете наш хлеб?
Дважды самоуверенные зрители сами отказывались, не решаясь бросать кинжалы в милую девушку. Но Крас был готов в любой момент «поправить им руку», проверяя меткость.
Новит больше всех чудес меткости (не считая сценки с Красильоном) любил делать пирамиду со Смеей. Он ловко научился поднимать её к себе на плечи, и потом просто стоял у щита. Публика больше переживала за красотку, чем за живой пьедестал, и, казалось, эта роль меньше, чем подсадка, когда Новиту доставалось всё внимание и аплодисменты за храбрость. Но в клетчатом трико и маске он чувствовал себя артистом. Полноправный партнер, а не случайный прохожий. Это сильнее грело душу новенького, чем роль простака.
Вне городов они продолжали тренировки с Жердиным. Шляпа-луна настолько помогла, что Новит всё-таки научился стрелять в приятеля без брони, и они смогли показать сценку с турниром слуг и стрелой-фейерверком. А через месяц Жердин снова мог сделать колесо и не свалиться без чувств, ловко жонглировал. Теперь они перебрасывались кольцами с Новитом, создавая арку на сцене, под которой балансировала на колесе Смея и пела про фортуну. Старшие ещё не разрешали Жердину делать сальто и просили играть осторожнее, но кудрявый артист уже не слушал, наслаждаясь вернувшейся свободой движений. Красильон снова в полной мере заполучил своего партнера-слугу. И всё бы ничего, если б однажды на представлении слуга не затмил самого герцога.
Это случилось не сразу. Театр проехал ещё несколько городов и стал на много миль ближе к морю, хотя двигался широким зигзагом, а не напрямик.
Глава 33
Чудесный город с торговой речной пристанью — Южный Брок, действительно стоял на границе южного края. Западный Брок — тоже славный речной городок, театр оставил позади неделю назад. Жердин полностью вернулся к своим ролям и готов был играть сценки одну за другой. Папаша только следил, чтобы «эта кудрявая башка не мелькала на сцене слишком часто»!
Теперь, когда Веда привлекала публику предсказаниями, давая возможность остальным превратить фургон в сцену, Жердин не в одиночку открывал представление, и даже не в паре со Смеей, а втроем с Новитом. Настоящее трио клетчатых слуг — наивный романтик, прожженный хитрец и ловкая служанка устраивали весёлую кутерьму с прыжками и жонглированием, соперничая за сердце служанки. Потом партнеры, оба заслужив поцелуи в щёку, с двух сторон целовали ручки Смеи и расходились. Она бросала мячик в публику и пела о том, что ее сердцу всех дороже зрители, их радость и аплодисменты.
Аккомпанировал ей на гитаре Крас, но публика не видела красавчика, сидящего за сценой на ступеньках. После парного номера с Веричи, когда публике представляли маэстро Краса — меткого стрелка, или пирамиду и малые «качели», зрители уже знали всех молодых артистов, и все они возвращались вместе, либо в смешной сценке с Красильоном, либо в романтической, о влюблённых. Тут уж добавлялись Старик и Папаша, публика узнавала их роли, а представление только набирало размах.
Во второй части роли резко менялись — романтический безупречный влюбленный превращался в смешного школяра или в напыщенного вельможу. Ловкий слуга представал жадным и трусливым. Смея и вовсе превращалась, если не в коварную соперницу Веричи, то выступала в фехтовальных сценках в мужской маске — налётчиком или разбойником.
Финал выстраивали так, чтобы показать главное зрелище. Чтобы по сравнению с ним остальные номера казались подъемом в горку, а не её вершиной. Но гвоздь программы состоял из трех частей. Перед большим «аттракционом» шла подготовка, как-то связанная с ним, но очень контрастная. А уже после прощального поклона, на сбор денег ставили завершающий номер, который не давал сразу уйти, усиливал светлую грусть от расставания с артистами, заставлял раскошелиться и зазывал: «Прощайте, прощайте, приходите ещё!»
Песенка на колесе, переброска мячиками под прощальную песню, вечерами — огненный танец, проверенные завершающие номера работали безотказно.
Но, как бы ни строилась программа, любовь слуг — выступление Смеи с одним из партнеров или вся клетчатая тройка, — были только «гарниром», а не главным блюдом.
На втором выступлении в Южном Броке — днём, когда часть публики уже заранее хлопала любимцам и гадала, чего от них ждать, финал прошёл слегка иначе, чем всегда.
Большой аттракцион чудес меткости, без выхода из публики, где главными были Крас, Веричи и пирамида со Смеей, прошёл удачно. И то, что следом слуги устроили турнир, пародируя чудеса меткости маэстро Краса, публика принимала с радостью. Ради этого сценку чуть изменили, в ней не было ухода и возвращения хозяина — Папаши. Слуги решали свой любовный треугольник свободно, без хозяев. И, так уж получилось, что, после поцелуя, когда Смея выбирала Новита, не давая ему убить соперника, стрелы-фейерверка и разбитого сердца Жердина, финальный поклон был за ними троими. Сначала кланялась клетчатая тройка, остальные артисты сходились к ним позже.
И когда трое подошли к краю сцены, поклонились, сияя улыбками, радуясь, что со стрелами всё обошлось, из группки знатных зрителей, из рук прекрасной барышни в розовом, Жердину полетел пышный цветок. Полураскрытый нежно-розовый пион на короткой ножке, только что снятый с платья прекрасной дамы, дабы утешить раненое сердце проигравшего слуги. Артист поймал цветок, изящно приложил его к губам, к своей клетчатой груди, поклонился. И послал сострадательной зрительнице воздушный поцелуй, вместе со жгучим взглядом и ослепительной улыбкой.