— Лорд нам и правда не забудет эту ночку, — проговорил Новит, когда они вышли на знакомую окраину. — Зачем ты так резко с ним, это опасно.
— Я с ними по-другому не умею, — глухо ответил Крас, нисколько не гордясь собой, сожалея, что поддался порыву: — Каждый раз хочу сдержаться и не могу.
— Что тебе сделали такие, как он?
— Разве всё упомнишь? Я слишком долго жил среди таких, однажды просто надоело сдерживаться.
— Ах, мамочка, за что… за что твой сын такой красавчик, что ему завидует сам лорд Инзель? — простонал Жердин, хромая и держась за бок.
— Ждёшь, что ответим мы или мамочка? — уточнил Новит.
— Хоть кто-нибудь!
— Разговорчики отвлекают от сломанных рёбер? — неласково спросил Крас.
— Да рёбра, вроде, целы.
— О, значит, мы вовремя!
— Нормально, — Жердин со свистом втянул воздух сквозь зубы, неудачно ступив на раненую ногу.
— С ногой что?
— Какой-то скот копытом врезал по колену. Видно, боялись, что убегу. Думаешь, лорд тебе поверил, что мы не при делах с его красоткой?
— Не важно, главное, что от тебя отстанет. У него теперь новый любимый враг.
Жердин не удержал смешок:
— Я тебе очень благодарен за спасение, брат, но если будешь так нарываться, кто спасёт тебя?
— Жердин, тебе мало? Добавить, чтобы заткнулся?
— Это абсолютно невозможно, красавчик. Дразнить тебя я могу всегда, пока жив.
Крас сокрушенно цокнул языком, обращаясь, скорее к себе, чем к приятелям:
— Чистая правда. Язык — злейший враг актера. Наша особая примета. Никуда от него не деться, хоть оторви и выбрось.
— Разве язык не главное для сцены? — удивился Новит.
— Хм, конечно, нет. Для чего же придуманы трюки и пантомимы? Выступать можно молча… но не жить.
________________________________________________________
[1] Змееныши, дети ехидны — эквивалент ругательства «бастард», «ублюдок» — грубое название незаконнорожденных в свободных мирах. Так же как «дракон» в ругательном смысле означает «матереубийца». В данный момент лорд скорее имел в виду «безродные», ничьи дети, чем именно байстрюки.
Глава 37
В гостинице трое ночных гуляк оказались за полночь. Но очень вовремя вернулись, раньше, чем пришёл из ратуши после позднего ужина глава театра. Папаша их не видел. В коридоре они разошлись. Крас — к себе, в крайнюю комнату номер три. По пути обещал заглянуть к девочкам, успокоить их. Новит поддерживал приятеля, чтобы не споткнулся на лестнице, и хотел довести его до комнаты, уложить в постель.
— Старика нет, чем тебе помочь? Нужен лекарь?
— Мне нужна медная ванна! И к счастью, у нас на этаже она есть, — Жердин похромал мимо своей двери, в конец коридора. Новит шёл с ним. — Даже две… Тебе тоже советую.
— Я-то цел.
— Всё равно, после драки отлично снимает напряжение. Ооох, — Жердин пустил теплую воду и обеими руками уцепился за край огромной круглой ванны красной меди, с бугристой чеканкой, как панцирь черепахи изнутри: — Дошли всё-таки, даже не верится.
— Если сейчас ты в неё свалишься, утонешь! — с нервным смешком предупредил Новит.
— Не-а. Я буду наверху блаженства. Такая — от синяков первое дело. В меди что-то есть, что возвращает силы.
— Не гладь её, это не девка! Кстати, наши барышни тебя действительно не пожалеют, завтра получишь сполна за свою «безопасную» прогулку.
— Справедливо. Барышни меня уже приласкали, куда уж больше, — хмыкнул Жердин. С трудом оторвался от ванны и, сохраняя равновесие на одной ноге, пытался стянуть камзол.
— Помочь? — Новит указал ему на табурет. Помог снять камзол, стащил с приятеля сапоги.
— Спасибо, дальше сам. Иди, пока вторая ванна свободна. Крас оч-ч-ч-чень вежливый мерзавец, но даже его терпение не безгранично.
— Спокойной ночи.
— И всем… Новит, постой. Как вы меня нашли?
— Крас. У него чутьё, как у гончей.
— Мда, он меня знает…
— Он — да, но не лорд Инзель. Не понимаю, как тебя выследили?
— Вели отсюда, тихо, один-двое. Когда доставили записку от «поклонницы», была большая вероятность, что я пойду гулять в другую сторону от «Пасти льва», решив, что там уж мне ничего не грозит. Символично. Ловушка сработала, я всё равно попал лордскому льву в зубы.
— Думаешь, та девка… прости, твоя подружка на тот вечер и сдала тебя?
— По-моему, они не тратили время на подкуп девочек. Чтобы не ждать, пока сам выйду, объявили в салоне облаву на актеров, кто захотел сбежать, тот и попался.
— Что теперь будет?
— Не знаю, но Крас, похоже, опять прав: от меня лорд отстанет. Теперь я слишком мелок, чтоб сводить счёты. Нас-то не тронут, а вот… Ты бы хоть присмотрел за ним.
— Я? Как ты себе это представляешь?
— Не представляю, — устало покачал головой Жердин. — Но если я буду маячить рядом, только разозлю их. Попробуй ты. Красавчик у нас слишком самостоятельный, но нельзя сейчас уходить далеко совсем одному. Веда сказала, тот цветочек может нас здорово обжечь. Я думал, речь только обо мне, но ничего, похоже, не закончилось.
Новит молча прикрыл веки, дав знак, что подумает об этом, и вышел, оставив приятеля наедине с его обожаемой медной ванной.
*****
Сказать, что Крас старался вести себя поосторожнее из-за новой угрозы, — ничего подобного. С утра ночные гуляки выслушали всё, что Папаша и другие думали об их благоразумии. Жердин покаянно признал свою глупость, но был уже наказан за нее сполна. Успокоившись и трезво подумав, все, кто переживал за него, признали, что могло быть и хуже. К новенькому претензий не было, он только помогал братьям, а Крас…
Красавчик кивал, не закрываясь ледяным щитом, честно выслушивал обвинения в своём непомерном эгоизме, ставящем под угрозу не только его, но и друзей, и о том, что «сила есть — ума не надо», и про то, что их личные счеты с обидчивым лордом театру совершенно некстати, а выехать теперь из Южного Брока хуже, чем остаться. Владения Инзеля как раз за пределами города, а городские стены и законы — хрупкая, но защита от бешеного самодура. Но какая сила защитит их от такого же бешеного внутри театра?
— Сынок, с Жердина что взять, но ты… — под конец развёл руками Папаша, исчерпав все аргументы. Крас молча дождался, пока все выдохлись, и тут же предложил новую сценку.
Единодушное: «Нет!» — плавно сменилось на: «Ладно, попробуем» и «…только ты не очень…»
— Кланяться можешь? — с ироничным вызовом спросил Крас у Жердина.
— Угу. Ради такого дела… Вся слава теперь достанется не мне, а моему господину, — постоянный слуга Красильона сделал красивый росчерк кистью, сидя изобразив низкий поклон.
— Значит, попробуем.
— Так сразу? — ужаснулся Старик.
— Днём, — уточнил Крас, как будто отсрочка в несколько часов что-то меняла. Кроме одного: на дневных представлениях больше всего знатных бездельников.
*****
Премьера новой сценки с Красильоном имела потрясающий успех. Публика ревела, следя за напыщенным вельможей, слишком явно узнавая, с кого списан портрет.
Сценку поставили в финале, гвоздем программы, в ней участвовали все, даже если не были видны, отвечали за грохот или музыку за сценой. Актеры очень нервничали, пожалуй, меньше всех — трое ночных гуляк по трущобам. Им что, они пережили прямое знакомство с лордом. Дразнить его на сцене после этого — одно удовольствие.
Расписанный холст на задней стене изображал город. Красильон выходил на прогулку, ослепителен и великолепен более, чем всегда. В светлом, шитом серебром и мелкими розочками парадном камзоле, шляпе с огромным плюмажем из белых и розовых перьев.
Сопровождая господина, Жердин постоянно угодливо кланялся, чтобы зрители, даже те, кто уже отлично знал это, сразу не замечали, что господин и слуга почти одного роста. Но Крас и в жизни на дюйм выше, а Красильон всегда вышагивал в охотничьих сапогах цвета слоновой кости, с внушительными красными каблуками.