— Но я совершенно не ощущал тебя. Нет, там, конечно, было сообщение…
Я чувствовал себя обманутым. Он знал, что я жив и здоров, но скрывал от меня свое собственное положение.
— Прости меня, — искренне произнес Шут. Помолчав, он продолжил:
— Из Баккипа мы опять ушли через колонны. Это было похоже на детскую игру. Мы прыгали от одного стоящего камня к другому. Между прыжками он всегда делал большие перерывы. Это… сбивало с толку. До сих пор меня мутит при воспоминании об этом. Он знал, как опасно то, что мы делаем. В одном из наших прыжков… мы попали в заброшенный город.
Он помолчал, а потом тихо продолжил.
— Я никогда не бывал там раньше. Но в центре его была высокая башня, а когда я поднялся на ее вершину, нашел карту. И разбитое окно, и отпечатки пальцев в саже, — он сделал паузу. — Уверен, это была сторожевая башня, в которой был однажды и ты.
— Кельсингра. Сейчас ее так называют драконьи торговцы, — сказал я, не желая отвлекать его от воспоминаний.
— По настоянию Прилкопа мы задержались там на пять дней. Они были… странными. Хотя я уже знал, что это за камень и что он может делать, его постоянное звучание изматывало. Я чувствовал, что не могу избежать его шепотов, куда бы я ни шел. Прилкоп сказал, что это из-за серебра Скилла на моих пальцах. Город затягивал меня. Он шептал истории, пока я спал, и пытался вобрать меня в себя, когда я просыпался. Один раз я поддался, Фитц. Я снял перчатку, и коснулся стены там, где раньше был рынок, как мне кажется. Когда я пришел в себя, я лежал на земле у костра, а Прилкоп уже упаковал наши вещи. На нем была одежда Элдерлингов, и для меня он подобрал такую же. И еще он нашел для нас плащи, которые скрывают своего хозяина. Он потребовал, чтобы мы немедленно ушли, заявив, что путешествие через колонны сейчас для меня менее опасно, чем еще один день в этом городе. Он сказал, что искал меня полтора дня, и, после того, как нашел, я проспал еще целый день. А мне показалось, что я прожил год в Кельсингре. И мы ушли.
Он замолчал.
— Ты голоден? — спросил я его.
Он тщательно обдумал вопрос.
— Мое тело давно отвыкло от нормальной еды. Это непривычно — знать, что я могу попросить у тебя поесть, и ты дашь.
Он закашлялся, отвернувшись в сторону и держась за напрягшийся живот. Приступ затянулся. Я принес ему воды, и он отхлебнул из чашки, после чего его скрутила новая волна кашля и хрипов. Слезы катились по его щекам, когда он наконец смог вдохнуть и заговорить.
— Вина, если есть. Или бренди. Или еще воды. И что-нибудь поесть. Но не много, Фитц. Не стоит с этим торопиться.
— Это разумно, — поддержал я его.
Оказалось, в горшке над огнем греется жирная похлебка из сига, лука и овощей. Я налил ему немного в неглубокую тарелку и почувствовал облегчение, когда его пальцы нашарили ложку, которую я положил рядом. Тут же я оставил кружку воды. Мне было жаль, что еда положила конец откровенному рассказу, столь редкому в устах Шута. Я наблюдал, как он осторожно зачерпывал суп и подносил ложку ко рту. Еще одна ложка…
Он остановился.
— Ты так внимательно следишь за мной, что я чувствую это, — грустно заметил он.
— Да, слежу. Извини.
Я встал и плеснул немного бренди в бокал. Потом устроился в кресле, вытянув к огню ноги, и сделал глоток. Шут заговорил внезапно. Я не сводил глаз с огня и молча слушал, его, то и дело прерывавшегося на то, чтобы съесть еще одну ложку похлебки.
— Я помню, как ты предупреждал принца… теперь он король Дьютифул, да? Как ты предупреждал его об опасности путешествия через колонны в незнакомые места. Ты был прав, беспокоясь об этом. Прилкоп предполагал, что столбы оставались такими же, как в те времена, когда он последний раз пользовался ими. Мы вошли в колонну в городе и внезапно оказались лицом вниз в земле, где нам едва хватило места, чтобы выбраться наружу.
Он съел еще ложку похлебки.
— Колонна была опрокинута. Умышленно, полагаю, и нам повезло, что тот, кто сделал это, оказался не слишком усердным. Она упала так, что верх ее покоился на краю чаши фонтана. Длинный, сухой, пустой, этот город не был похож на Кельсингру. В нем были все признаки древней войны и более позднего грабежа. Умышленный вред. Старый город раскинулся на самых высоких холмах острова. А вот где именно находится этот остров, я не смогу тебе сказать. Это место мне незнакомо. Несколько десятилетий назад, когда я впервые прибыл сюда, я не проходил через него. И теперь, на обратном пути, тоже, — он покачал головой. — Когда мы пойдем назад, не думаю, что нам стоит полагаться на этот путь. Что случилось бы с нами, если бы под колонной не было места, чтобы выйти из нее? Понятия не имею. И у меня нет никакого желания узнать это.