Он выпрямился, и отблеск пламени из очага выхватил его профиль. Я вдруг увидел, какое усилие понадобилось старику даже для этого маленького движения. Он будет сидеть прямо, и ради меня проведет здесь все эти скрипучие часы до рассвета, делая вид, что они ничего ему не стоят. Но это не так. И ему все труднее и труднее сохранять эту видимость. От этой мысли меня бросило в холод. Чейд не так близок к смерти, как Шут, но он тоже медленно удаляется от меня, увлекаемый безжалостным отливом увядания.
Он нерешительно заговорил, глядя в огонь и не встречаясь с моим взглядом.
— Один раз ты уже вытащил его с той стороны смерти. Ты мало рассказывал об этом, и ни в одном из свитков о Скилле я не нашел ничего, что бы упоминало о таком деянии. Я думал, что, возможно…
— Нет.
Я выдавил немного мази на другую рану. Осталось еще две. Спина нестерпимо болела от работы в наклон, а в голове стучало, чего не было уже долгие годы. Я не стал думать о порошке каррима и чае с эльфовой корой. Омертвевшее от боли тело всегда брало дань с разума, и все же сейчас я не мог себе этого позволить.
— Я ничего не утаил от тебя, Чейд. Не то чтобы я это сделал, скорее все случилось само. И подобные обстоятельства повторить я не смогу.
Я подавил дрожь при этой мысли. Закончив работу, я увидел, что Чейд поднялся и стоит рядом со мной. Он протянул мне мягкую серую ткань. Я тщательно разложил ее на обработанной спине Шута и опустил рубашку. Наклонившись вперед, я прошептал:
— Шут?
— Не буди его, — решительно остановил меня Чейд. — Есть веские причины, почему человек впадает в бессознательное состояние. Оставь его. Когда тело и ум будут готовы, он придет в себя.
— Да, конечно, ты прав.
Поднять и перенести Шута обратно в кровать оказалось достаточно сложным делом. Я уложил его на живот и тепло укутал.
— Я потерял счет времени, — признался я Чейду. — Как ты оставался здесь все эти годы, не видя ни проблеска неба?
— Я сошел с ума, — добродушно ответил он. — И некоторым образом это пошло мне на пользу, смею добавить. Никто не болтал и не ползал за стенами. Я начал чрезвычайно интересоваться своей профессией и всеми ее разновидностями. И я не был заперт здесь, как тебе мнится. У меня были другие личины, и иногда я отваживался выбираться в замок или в город.
— Леди Тайм, — сказал я, улыбаясь.
— Одна из них. Были и другие.
Если бы он хотел, чтобы я узнал, он бы рассказал.
— Долго еще до завтрака?
Он хмыкнул.
— Если бы ты был гвардейцем, вероятно, ты бы сейчас проснулся… Но для тебя, мелкого дворянчика из поместья, о котором никто никогда не слышал, в первый визит в замок Баккип… ну, тебе простительно поспать подольше после ночного праздника. Я шепну словечко Эшу и он принесет тебе еду после того, как ты немного вздремнешь.
— Где ты его нашел?
— Он сирота. Его мать была шлюхой особого рода, в основном под покровительством богатых молодых дворян, у которых весьма… порочные вкусы. Она работала в заведении в дне езды отсюда, в деревне. Удобное расстояние от Баккипа для молодых аристократов, которые хотят сберечь этот секрет. Она умерла в неразберихе на одном свидании, которое прошло ужасно для нее и Эша. Осведомитель подумал, что мне будет полезно знать, какие наклонности проявил старший сын дворянина. А Эш видел не только смерть матери, но и того, кто убил ее. Его привели ко мне, и когда я начал спрашивать его о том, что он видел, обнаружил, что у него превосходный глаз на детали и острая память. Он верно описал дворянина вплоть до стиля кружева на его манжетах. Он ведь рос, помогая матери и ее торговле, и успел стал инстинктивно осторожен. И научился быть незаметным.
— И собирать секреты.
— Не без этого. Его мать была не уличная шлюха, Фитц. Молодой вельможа мог появиться с ней у игровых столов или в более утонченных заведениях Баккипа, и не устыдился бы своей компании. Она знала стихи и пела, подыгрывая себе на маленькой лютне. Этот паренек жил в двух мирах. У него еще нет придворных манер, и его речь выдает простолюдина, но он не безграмотная уличная крыса. Он пригодится.
Я медленно кивнул.
— И ты хочешь сделать его моим пажом пока я здесь, чтобы…
— Чтобы ты сказал мне, что думаешь о нем.
Я улыбнулся.
— И не для того, чтобы он приглядывал за мной для тебя?
Чейд неодобрительно развел руками.
— Даже если и так, что он может увидеть, чего я не знаю? Пусть это станет частью его обучения. Создай ему несколько трудностей, ради меня. Помоги мне отшлифовать его.
И снова, что я должен был сказать? Он делает все возможное для меня и Шута. Могу ли я сделать меньше для него? Я узнал мазь, которую наносил на раны Шута. Масло для него делали из печени рыбы, которая редко заходила в наши северные воды. Снадобье дорогое, но он не раздумывая отдал его мне. И мне не жалко было отдать все, что смогу, ему в ответ.