Мелок фыркнул:
— О, да, она была великолепна, когда Крилка Коос и его ополчение нашли нас и забрали Логана Тома. Она почти сразу это почуяла.
Винтик вспыхнул, но удержался от того, чтобы схватить эту наживку:
— Я просто говорю, — повторил он и снова замолчал.
Воробышек тоже наблюдала за Свечкой и у нее было много таких же мыслей, как и у Винтика. Она сидела с Совой и Речкой, но они были заняты разговором о том, что сделать для пополнения их уменьшающихся припасов, и не обращали на нее внимания. Поэтому она встала и подошла к тому месту, где Свечка гладила Чейни, присев рядом с ней. Сразу она ничего не сказала, просто протянула руку и присоединилась к маленькой девочке, поглаживая лохматую голову волкодава. Чейни, который казался спящим, но не спал — как всегда — игнорировал обеих. Хотя, если это касалось Чейни, точно нельзя было сказать этого. На самом деле, он мог наслаждаться их вниманием.
Первой заговорила Свечка:
— Я рада, что Чейни вернулся, — тихо сказала она. — А ты?
— Я рада, что все трое вернулись, — ответила Воробышек. — Такого не было, когда они исчезли.
Свечка кивнула:
— Как ты думаешь, Чейни скучал по нам?
— Не знаю. Наверное.
— Я думаю, скучал. Я думаю, он знает, что мы его семья, и когда он не с нами, он по нам скучает.
Она говорила короткими всплесками, как будто старалась высказать все сразу. Ее голос вообще не был голосом той Свечки, которую знала Воробышек.
— Думаю, ты права, земляной орешек, — сказала она.
Свечка не выглядела счастливой:
— Я просто хочу, чтобы он что–то сделал для того, чтобы я поверила в это.
Воробышек пробежала пальцами по своим светлым волосам. Днем ранее она подстригла их покороче, устав от их длины. Но их нужно мыть. Ей нужен душ. А для этого, конечно, ей нужна вода, а ее для ванны не было. Ее вообще едва хватало для питья.
— Почему ты сейчас не идешь спать? — спросила она.
Свечка посмотрела на нее напряженным взглядом:
— Воробышек, как ты думаешь, остальные еще любят меня?
Воробышек от удивления уставилась на нее:
— Конечно, любят.
— Не говори так, если думаешь, что я хочу это услышать. Скажи мне правду. Да?
— Свечка, почему они не должны тебя любить?
Маленькая девочка не говорила. Она лишь наклонила голову, посмотрев на свои ноги, на Чейни, а потом куда–то в темноту, как будто где–то там был ответ:
— Просто так.
— Кто–то тебе что–то сказал?
Свечка покачала головой.
— Что–нибудь сделал?
Еще одно покачивание головы.
— Тогда я не понимаю. Почему ты думаешь, так вдруг, без всякой причины, что они тебя не любят?
— А если была причина?
Воробышек подумала, что она понимала, что это за причина, но не хотела первой озвучить ее. Это должна была сделать Свечка. Сказать эти слова было первым шагом к обсуждению того, что они означали.
— Что же это за причина? — спросила она.
Свечка пожала плечами:
— Я никому больше не нужна. — Она по–прежнему смотрела на свои ноги, сделав паузу, не закончив, но и не готовая продолжать. — Ты знаешь.
Воробышек протянула руку, взялась за ее подбородок и подняла ее лицо так, чтобы они смотрели прямо друг на друга:
— Нет, я не знаю. Ты должна рассказать мне.
Еще одна долгая пауза. Потом:
— Я больше не могу чувствовать, когда приближается опасность.
Вот оно. Все открыто. Воробышек с облегчением выдохнула. Теперь, наверное, она сможет что–нибудь с этим сделать. Она обняла Свечку и прижала ее.
— Ох, Свечка, — прошептала она.
Затем она отодвинулась, чтобы они снова смогли смотреть друг на друга:
— Моя мать однажды кое–что рассказала мне. Я была примерно в твоем возрасте. Я думала, что моя мать была самым замечательным человеком в мире. Я любила ее, но восхищалась ею еще больше. Я хотела быть ею.
Она улыбнулась:
— Ты это знаешь. Я раньше рассказывала тебе. Во всяком случае, я боялась, что этого не случится, что не имеет значения, чего я хотела. Я была маленькая и не очень хорошо справлялась со всем. Я рассказала ей об этом. Я сказала, что не думала, что когда–нибудь стану такой же, как она, даже чуть–чуть. А вот, что она мне ответила. Она сказала, что мы не знаем, кем мы станем или что мы сделаем, пока мы еще дети. Она рассказала мне, что мы не откроем этого, пока не вырастем. Поэтому, ты никогда не сможешь узнать, что должно случиться, пока этого не получишь.