Ястребу не нужно было спрашивать, что он имел в виду. Он знал.
— А ты как считаешь? Думаешь, я смогу?
Медведь пожал плечами:
— Не знаю. Ты можешь делать много всего, причем никто не думал, что ты можешь такое. Думаю, ты, вероятно, можешь делать намного больше. Мы все так думаем. Но это? Я не знаю.
Ястреб кивнул. Довольно честно. Он вдруг почувствовал себя уставшим, как будто это долгое путешествие от стен компаунда Сэйфико до садов Короля Серебряной Реки, до берегов Колумбии и, наконец, до этого места, истощило его энергию. Он действительно не знал ответа на вопрос Медведя. Он не знал, сможет ли сделать это. Как он сможет? Он не знал, куда идти и как далеко было на самом деле убежище, обещанное стариком, то место, где всеобщее разрушение не коснется их. Интересно, а оно вообще существовало. Он ненавидел себя за такие мысли, но ничего не мог с этим поделать. Его удивляло, как может быть где–то безопасно в мире, который разваливается на глазах. Как кто–то сможет пережить такое?
Тем не менее, он понимал, что должен верить в то, что они смогут. Он должен верить, что его ребенок будет иметь шанс на жизнь и не закончит, как многие другие. Ребенок его и Тессы — он должен верить. Он также должен верить в Призраков. И в детей в лагере, ожидающих, когда он поведет их в безопасное место. И в остальных, кто присоединится к ним по пути. И может быть, в будущее мира тоже. Он должен верить.
Но это так трудно, когда для этого слишком мало причин.
— Когда я был моложе, — вдруг сказал Медведь, — и жил на ферме со своей семьей, никто не верил во многое. Вот в чем была проблема. Они верили лишь в то, что могли увидеть. Они верили в настоящее, но не в будущее. Они просто тянули свою жизнь, день за днем.
— Большинство так и делает, — сказал Ястреб.
— Не мы. Не Призраки. У нас есть что–то большее. У нас есть будущее, в которое мы верим. Именно это отличает нас. Мы не тянем время. Мы стремимся к чему–то. Даже если мы не можем это увидеть и не знаем точно, что это такое. Это не имеет значения. Твое видение кажется для меня реальным.
Он сделал паузу, опустив голову.
— Поэтому, наверное, я считаю, что ты можешь сделать это. — Ястреб посмотрел на него и он пожал плечами. — Ты не такой, как остальные из нас. Еще до того, как я узнал об этом странствующем морфе, я знал это. Именно поэтому мы следуем за тобой.
— Может быть, мое видение не исполнится, — произнес Ястреб.
Медведь покачал головой:
— Ты в это не веришь.
— Нет, не думаю, что верю. Я считаю его реальным. Я только хочу узнать о нем побольше.
— Может, ты знаешь все, что тебе нужно знать.
Ястреб улыбнулся. Какая вера.
— Наверное, так и есть, — согласился он.
В нескольких шагах впереди Чейни вдруг издал низкий рык и на его затылке густые волосы встали дыбом. Он остановился, замерев на месте. Ястреб тоже остановился, прислушиваясь. Он услышал, как Медведь снял предохранитель на Тайсон флэчетте.
Потом ничего. Он подождал немного. Чейни снова зарычал и пошел вперед. Ястреб и Медведь неохотно последовали за ним. Им не нравилось, что они могли так мало видеть. Им не нравилась идея столкнуться с опасностью, которую он не могли заранее оценить.
Но они ничего не могли с этим поделать; они должны были двигаться дальше и узнать, что их поджидало. Лучше им найти это, чем это найдет их.
Они шли молча, навострив глаза и уши к темноте и туману, выискивая какие–нибудь признаки того, что почуял Чейни. Появился большой пес, шедший опустив голову и раскачивая ее из стороны в сторону. Он перестал рычать, но Ястреб не был уверен, означало ли это, что опасность миновала или что Чейни просто скрывал свое присутствие.
Тишина нервировала, но он держал себя в руках и ждал.
Когда раздались вопли, вскоре после этого, они резко остановились. Чейни сновал туда–сюда, сузив глаза и оскалив зубы. Стоическое лицо Медведя стало бледным, а потом без всякого выражения. Ястреб слушал, как вопли возросли и опали, а потом исчезли. Он не был уверен, откуда они исходили. Он не мог сказать, кто их издавал.
Туман искажал и видение, и звук, и вообще дезориентировал. Ястреб пытался разобраться в том, что он слышал, и не мог.
Когда вопли прекратились, они все еще не двигались долгое время, ожидая продолжения. Когда ничего не произошло, Медведь произнес:
— Надо ли посмотреть?
Ястреб покачал головой.
— Не в том направлении. — Он сделал глубокий вдох, нагнулся, чтобы коснуться следов вездехода в рыхлой земле, и сказал: — Чейни, след.
Они снова тронулись в путь, теперь уже не такие уверенные в себе. Ястреб, несущий только прод, залез в свой карман и достал укус гадюки. Если что–то произойдет, подумал он, то это произойдет скоро. Он посмотрел вверх и, должно быть, в сотый раз пожелал, чтобы туман и тучи развеялись. Но он понимал, что его желание бесполезно, что ничего не рассеется до рассвета, а возможно, и после него. Поиски их пути зависят от удачи и инстинктов Чейни. Поиски же остальных могут зависеть от чего–то большего.