Зверолюды проявили подлую хитрость и коварство, избегая крупных сил армии Бордело, и нападая лишь там, где бретонцы были слабы и уязвимы. Нанося удары войску герцога Альберика, они выбирали целью изолированные отдельные отряды рыцарей и ратников, обрушиваясь на них со всех сторон. Лишь изувеченные трупы оставались свидетельством таких внезапных свирепых нападений.
Вой, рев и дикое рычание эхом разносились в ночи. Зверолюды удачно выбрали время для своего нападения, ибо серебристая луна Маннслиб лишь недавно взошла в небе и давала мало света сквозь густые облака. Губительное око Моррслиба сияло ярче, светясь в небе мерцающим зеленым полумесяцем, но он слабо освещал поля, даже когда тучи расходились, и, казалось, злорадно взирал на ужас, творившийся внизу.
Когда солнце наконец взошло, и ужасная ночь крови закончилась, рыцари герцога Альберика увидели деревни и поля Бордело в руинах.
Черные дымы пожарищ поднимались вдалеке на севере, западе и юге.
В лагерь проникали слухи о десятках разоренных и вырезанных деревень далеко к северу и югу отсюда на много лиг вокруг. Конные йомены-разведчики приносили страшные известия, они своими глазами видели ужасную бойню, творившуюся в цветущих землях Бордело.
Счет разрушенных деревень продолжал расти, и герцог неохотно приказал своим войскам разделиться, чтобы защитить от нападений зверолюдов более обширные районы. Не зная, где лесные чудовища нанесут удар в следующий раз, герцог рассредоточил свои силы на широком пространстве.
Калар вместе с другими бастонскими рыцарями поехал к югу. Их отряд находился примерно в тридцати лигах от лагеря герцога и в полудне пути от широкой реки Шалон, служившей естественной границей между землями Бордело и соседним герцогством Аквитания.
Они патрулировали в этом районе две недели, и за это время видели более дюжины деревень, сожженных дотла, все жители которых были убиты или уведены в леса. Калар, глядя на мертвых крестьян, лежавших в грязи, мрачно подумал, что этим убитым еще повезло.
Спешившись, рыцари стали обыскивать обгоревшие руины крестьянских домишек, пытаясь найти выживших. Остатки соломенных крыш некоторых лачуг еще дымились.
— Почему эти люди не сбежали? — спросил Дитер Вешлер со своим иностранным акцентом, оглядывая картину бойни. Имперский дворянин, как всегда, выглядел безупречно, его черная кираса сверкала, а усы были тщательно навощены и закручены.
— И стали бы беглыми преступниками? — сказал Калар, с отвращением глядя на труп крестьянина, лежавшего лицом в грязи. В бледной безжизненной руке мертвец сжимал серп. Затылок крестьянина был расколот, как орех, в спине зияла страшная рана, позвоночник был разрублен. Вероятно, несчастный пытался бежать, на что указывали раны, полученные со спины.
«Простолюдины не понимают, что такое честь», подумал Калар со смесью жалости и презрения. Собственно, ничего иного от низкородных он и не ожидал, но все же считал отвратительным, что бретонец предпочел позорно бежать, а не встретить врага лицом к лицу. «Да и враг такой, что не имеет понятия о чести», напомнил себе Калар.
— Не понимаю, — сказал Дитер, нахмурившись и в замешательстве глядя на барона Монкадаса, гостем которого был.
— Простолюдин поплатится жизнью, если без разрешения своего лорда оставит землю, на которой обязан работать, — пояснил барон, его широкое бородатое лицо было мрачным.
— Понятно, — сказал Дитер. — Это воистину прискорбный день.
Император будет опечален, узнав об этой трагедии. Как посол Империи, я выражаю глубокие соболезнования народу Бретонии, — заявил он, слегка поклонившись.
— Бретония благодарит вас за соболезнования, — кивнул барон. — Сожалею, что вы выбрали столь неудачное время для путешествия в нашу прекрасную страну. А теперь прошу извинить, Дитер.
— Это всего лишь крестьяне, имперец, — презрительно сказал Бертелис, когда барон, похожий на медведя в доспехах, отошел поговорить с Гюнтером.
— Они люди, как вы или я, — сказал Гюнтер. Он был дипломатом и тщательно подбирал слова, и хотя лицо его ничего не выражало, Калар заметил, что имперец был раздражен словами Бертелиса.
— Вот уж нет, — с жаром возразил Бертелис. — Простолюдины — существа низшего порядка, они рождены, чтобы служить нам.
— Лишь благодаря счастливому случаю людям вроде вас или меня повезло родиться в благородной семье, — заметил Дитер.
— Ха! — фыркнул Бертелис. — Иногда я даже завидую простой жизни крестьян. Они сами не понимают, как хорошо они живут.