Страсбург
Судьба коварно и насмешливо сводит каждого из нас с таким количеством людей, что мы даже перестаём замечать случайные встречи в очередях, в пробках, в магазинах и сети, отмечая, в лучшем случае только тех, кто очень уж сильно выделился нам.
Я никогда не чувствовал, что место, где я живу – мой дом. Мне всё время казалось, мне всё время снилось, что мой дом где-то совсем-совсем далеко, и он ждет меня и только в том месте я смогу обрести мир в своей душе. Безумен? Наверное так. мне говорили, предполагая, что я безумен, но когда выпала возможность, я бросился искать свой дом…
Впрочем, речь не обо мне – бесприютном духе, а о человеке, который очень хотел вернуться в свой дом, человеке, с которым я познакомился случайно в зале ожидания очередного перелета.
Рейс задерживали – не помню, то ли туман, то ли звезды не так сошлись, то ли у кого-то зацвел кактус – сейчас уже не вспомнить. Да и я сам блуждал как в тумане, сказывался резкий перепад между временем, который свалился на мои плечи, когда ко мне – сонному и раздражительному подошел человек.
Что было в нём такого, что поразило меня и выделило его среди других? Ничего. Обычная внешность, не сказать, что красив или уродлив, нет, невозможно было этого сказать. Только вот во взгляде была какая-то тоска, какая, наверное, появлялась и в моих. Невольно я выцепил эту тоску и невольно также подвинулся на пластиковых стульях, словно бы приглашая его сесть рядом.
Он подошел, взглядом, полным знакомой мне тоски, спросил разрешения сесть и я кивнул. Он устроился и, помедлив, спросил по-английски:
-Тоже не можете улететь?
Голос у него был тихий, скорее даже – усталый и мое ухо, привычное к разным наречиям в моих путешествиях уловило то, что английский, судя по всему, ему совсем неродной язык. Я почуял некоторый акцент и даже неуверенность в его владении, какая бывает, когда учишь язык и применяешь его по необходимости, помимо своего желания, подстраиваясь под условия чужого мира – мол, угадал?
-Да, рейс задержали.
-А куда вы?
-В Страсбург, - я пытался запомнить хоть что-то из внешности своего собеседника, тем более, сидел он ко мне так близко…
И решительно не мог!
-Страсбург! – он вздрогнул, повторяя. Это место вызвало в нем чрезвычайное волнение. – Вы? в Страсбург?
-Да, - волнение мне показалось немного странным. Подумаешь…
Он усмехнулся:
-Вы – счастливый человек!
-Полагаете? – беседа всегда помогала мне развлечься. Я искал себе дом, общался с людьми по миру, и мне нравилось это. Конечно, мне не нравилось то, что я никак не мог найти успокоение ни в одном из мест, где я успел побывать, но я верил, искал и продолжал надеяться.
Мой собеседник немного помолчал, затем протянул руку, называя себя:
-Леа Моро.
Я пожал твердую сухую руку, представился сам:
-Клоэ Мартин.
Леа кивнул мне, принимая, и выпустил мою руку, затем продолжил прерванную на знакомство мысль:
-Да, вы, Клоэ, счастливый человек. Вы отправляетесь в самый лучший город на Земле.
-Вы были в Страсбурге?
-Я жил в нем. В некотором роде, я навсегда в нем, - Леа улыбнулся, но улыбка его вышла очень печальной, тяжелой. Так улыбаются люди, которые что-то утратили, что очень им дорого.
-Город вашего детства? Я слышал, что он красив.
-О, - снова легкая, грустная тень улыбки, - он имеет душу. Вы, Клоэ, наверное, считаете, что я безумен?
-В некотором роде так и про меня говорят, - в тон ответил я.
-Тогда один безумец поймет другого! – Леа, кажется, это даже развеселило. – Да, наверное так. нет, Страсбург – это не только город детства. Это город, который поймал меня в свои сети. Там началась моя жизнь, и я многое бы отдал за то, чтобы она там и закончилась. Я покинул Страсбург, но не смог выжечь его из своего сердца. И никогда не смогу. Это место держит меня оковами, это место зовет меня, просит вернуться, приходит ко мне во снах и я, прибывая в новый город, в самом начале ищу в нем черты Страсбурга. Моего Страсбурга!
Он преобразился на моих глазах. Из обладателя самых обычных черт Леа стал обладателем черт одухотворенных, с таких лиц пишут святых, ангелов – кого угодно, кто так близок к чему-то возвышенному и прекрасному, что отрицать это глупо, по меньшей мере. Глядя на него, я поражался тому, как мог счесть его черты самыми обычными, которые нельзя даже было запомнить – нет, я не мог этого представить! Это был совершенно другой человек.
-Тогда почему вы не в нем? – моя жизнь состоит из правил. Я сам определил их себе. И одно из них гласит, что не следует лезть в чужую душу и в чужие дела. Особенно, если знаешь человека пять минут, но в словах Леа была такая боль и страдание по городу, к которому он, кажется, был так привязан, что я не удержался и сам нарушил свое же первое правило.