ской равнины до балкарских ущелий, снег сходит прямо на глазах. И не успевают
мутные ручейки талой воды сбежать со склонов вниз, как на солнечных пригревах
начинают проклевываться упрямые побеги сочной травы. Еще не успеет подсох-
нуть земля, а лесистые пространства предгорий покрываются легкой полупро-
зрачной кисеей свежей зелени. Сразу же после равноденствия наряжаются в бело-
розовые свадебные платья ветви диких яблонь и груш, алычи и боярышника.
Чистым и радостным, молодым и невинным кажется мир, когда ранним ве-
сенним утром смотришь на него с округлой вершины горы Махогерсых. И всего
довольно в этом мире: вот бесконечные кущи лесов, состоящие из дуба и чинары,
ореха и кизила — плодов полным-полно, хватит и человеку, и птице, и зверю; вот
широкие открытые склоны плоскогорий — к лету здесь поднимается, лошади по
брюхо, буйное разнотравье — нет лучших угодий для всякой жвачной живности;
вот многочисленные родники, речки, мощные горные потоки — хватит, чтобы на-
поить половину человечества и еще с половины смыть грязь; вот земля, способная
родить столько хлеба, чтобы никого не оставлять голодным; вот солнце, которое
светит с одинаковой силой каждому одушевленному существу...
Сюда, на пологие склоны Махогерсыха, испещренные множеством тропи-
нок, каждую весну, в месяц бараньего мора (апрель), приходили крестьяне из раз-
ных селений. Многие добирались издалека, с самых окраин Кабарды. Одни ехали
на арбах целыми семьями, другие — верхом, а большинство применяло самое про-
стое и надежное средство передвижения — собственные ноги.
Махогерсых — гора, поросшая с одного бока лесом, а с другого только тра-
вой, — была святым местом. Здесь наши предки издавна воспевали и задабривали
своих богов, вымаливая для себя удачи и благополучия. А боги — грубые деревян-
ные изваяния, установленные на деревянных же, высотой с человеческий рост,
столбиках, молча внимали горячим просьбам и выполняли их нечасто и как-то
невпопад. Случалось, они обрушивали свои милости на человека, который не
слишком и заботился о собственном благосостоянии, а порой отнимали и без того
слишком тощий бэрчет (изобилие) у добросовестного бедняги, который больше
всех жертвовал богам: уделял им часть скудных семейных припасов, развешивал
шкуры животных на деревьях, лил на землю махсыму. И тогда бедняга задумы-
вался: может, он обделил вниманием кого-то из богов? Ведь богов много, а они,
как известно, обидчивы и ревнивы. Нелегко угодить всем вместе и каждому в от-
дельности.
Главный бог — это Тхашхо, великий бог неба. Но ведь еще есть Псатха — бог
жизни. Пожалуй, он считает себя главнее. С другой стороны — это знает любой
ребенок — если бог грома Шибла рассвирепеет, то и Тхашхо с испугом ищет себе
на небе местечко, где бы спрятаться!
Нельзя пренебрегать и такими важными тха, как Созереш — бог домашнего
очага и болезней, Тхагаледж — бог плодородия, Зекуатха — покровитель путников
и воинов, находящихся в походе. А можно ли забыть божественных княгинь Хадэ-
гуашу — покровительницу садов — и Псыхогуашу — хозяйку рек и властительницу
дождей! А попробуй — о горе! — не ублажить бога мелкого скота Амыша и бога
крупного скота Ахына, чьим именем называется даже море Черное!
Есть и другие боги, но один из них — особенный. Это — Мазитха, который
ездит верхом на огромной дикой свинье с золотой щетиной. Огненноусого Мазит-
ху, бога лесов и охоты, почитают еще и за то, что он покровительствует бесплод-
ным женщинам и только он может помочь их горю.
В эту весну в междуречье пришло гораздо меньше народу, чем в былые го-
ды. А ведь когда-то, вспоминали старики, людей на Махогерсыхе бывало так мно-
го, что опоздавшим приходилось по нескольку дней ждать очереди, пока помолят-
ся и принесут свои жертвы одни, потом другие, затем третьи...
Теперь на пологой поляне у вершины горы без труда разместились все па-
ломники. Горело всего три десятка костров и закипала вода всего в тридцати кот-
лах. Первые шкуры коз и овей, натянутые на распялки, уже висели на высоких
шестах или ветвях ближайших деревьев. Кое-что из внутренностей забитых жи-
вотных закапывали в землю и поливали теплой кровью.
Громко и поначалу нестройно звучала музыка. Пронзительно и высоко
взлетела к небу песня свирели, глуховато, но мелодично зазвенели струны, сухо и
отчетливо рассыпался по Склону дробный перестук деревянных, окантованных
медью, трещоток, отбивающих танцевальный ритм. Этот танец в честь бога жизни
исполнялся только супружескими парами. Каждая танцующая пара по очереди
приближалась к деревянному Псатхе, кланялась и отходила в сторону. Танец на-
зывался «тха великому» — «сандрак».
Некоторые женщины исполняли сандрак с обнаженной грудью, что должно
было свидетельствовать об их особой твердости в вере и сердечной преданности
великому тха.
Музыка не смолкала с утра и до полудня. Песнопения, обращенные к раз-
ным богам, звучали с небольшими перерывами одно за другим.
Часть мужчин и женщин потянулась и лес, развешивая на деревьях подарки
Мазитхс, — тут были старые, покривившиеся от времени стрелы, ржавые нако-
нечники от копий, треснутый стальной шишак, изношенная одежда, разная до-
машняя утварь — ничего не жалко для любимого бога.
Кто-то затянул, а остальные подхватили старинную песню:
Уо-о-о, Мазитха, бог лесов —
Это твое звание!
Лишь твое, тха, звание!
Страшен вид твоих усов
Краснопламенных,
Жгучих, пламенных.
Кроны вековых дубов
Ты к земле склоняешь,
Как траву, склоняешь.
Грозной поступью шагов
Горы содрогаешь,
Скалы сотрясаешь.
Ложа твоего покров —
Шкуры склонов столетних.
Твои стрелы — из стволов
Старых деревьев крепких,
Кизиловых, крепких.
В честь тебя дымится кровь,
Напиток богоугодный,
Тха, тебе угодный!
Мы заклали семь козлов
С шерстью снегоподобной,
С белой, снегу подобной.
Дорогих твоих даров
Бесплодные жены просят,
Чрева наполнить просят.
Сребротелый, бог из богов,
Ты знаешь, под сердцем что носят,
Витязей будущих носят.
Когда поклонники Мазитхи вышли из лесу к голой вершине Махогерсыха,
они увидели человека верхом на коне, который что-то сердито кричал и, кажется,
вовсе не собирался молиться, танцевать сандрак или приносить жертвы. Да и по-
том — где это слыхано, чтобы к самому Псатхе подъезжать верхом?!
Толпа людей, внимавших нежданному всаднику, была слегка растеряна.
— И не стыдно вам, адыги, поклоняться деревянным чуркам! — кричал,
приподнимаясь на стременах, сердитый пришелец. — Ведь сколько раз объясняли
вам, что нет бога, кроме аллаха, а Магомет — это его пророк, которого тоже надо
чтить! Аллах, только аллах — истинный и единственный бог! Вы что, хотите ос-
таться дикими язычниками? Почему не желаете идти за великими народами — за