ди — всадник в лиловой черкеске, с тонким шрамом через всю щеку. Канболет за-
стыл на мгновение и напрягся, будто перед прыжком.
— Хочешь знать, кто такие? — тихо спросила Нальжан.
— Знаю, — медленно процедил сквозь зубы Тузаров. — Алигот-паша, наме-
стник крымского хана, и князь Шогенуков, вшиголовый хищник. А вот куда и за-
чем они едут...
— Уже не первый раз они в этих местах. На охоту едут.
— А-а, вот как...
Кавалькада скрылась за поворотом дороги.
— Не будем задерживаться, бесценные гости наши, а то мой брат уже, на-
верное, собирается искать меня, как я искала эту пророком проклятую козу. О, что
я говорю! Теперь она не проклятая, а благословенная, ведь милая моя козочка
помогла мне встретиться с вами!
Они пересекли зеленый лужок, на котором с удовольствием задержался бы
тузаровский конь, и подошли к плетневой ограде маленького двора.
ХАБАР ВОСЬМОЙ,
вопрошающий, чем отличается скотина
мусульманская от скотины христианской?
Дом был поставлен на высоком каменном фундаменте и был немного по-
хож на жилища балкарцев, чьи селения располагались выше по ущелью. Крышу,
составленную из плотно подогнанных друг к другу стволов молодых сосен, под-
держивали массивные дубовые столбы. Кровлей служил привычный для кабар-
динцев камыш, покрытый дерном. Стены сделаны были из двойного орехового
плетня, обмазанного глиной в смеси со свежим конским навозом. Были, конечно,
во дворе маленькие загоны для скота, открытый сарай, а вот что это за небольшое
каменное строение в глубине довольно обширного сада, примыкающего к леси-
стому склону горы, Канболет смог определить не сразу. Только присмотревшись к
белому полупрозрачному дымку, поднимающемуся над высокой трубой, он дога-
дался: там кузница.
Из нее вышел худощавый высокого роста мужчина лет сорока пяти и нето-
ропливой походкой направился к дому. В каждом движении этого человека чувст-
вовалась уверенная нерастраченная сила. Короткая черная с проседью борода, же-
сткие усы и темно-серые колючие глаза под густыми дугообразными бровями
придавали его смуглому лицу немного мрачноватый вид. Но вот он бросил, каза-
лось бы, мимолетный, но очень внимательный взгляд на наших путешественни-
ков, и резкие складки между его бровями разгладились, глаза посветлели и лицо
обрело выражение спокойной приветливости.
— Брат! — радостно улыбаясь, сказала Нальжан. — Я привела к тебе гостей.
— И хорошо сделала, сестренка! — мягким голосом сказал хозяин дома и,
повернувшись к Тузарову, с церемонным достоинством приветствовал его:
— Мой бедный дом в распоряжении моих гостей. Проходите в хачеш, вам
надо отдохнуть с дороги.
Нальжан взяла поводья тузаровского коня и повела его под навес, откуда
доносился запах свежескошенной травы. Кубати пошел следом, чтобы расседлать
коня и снять поклажу.
— Сана! — зычно выкрикнул брат Нальжан. — Иди сюда, дочка!
Из левой двери дома выбежала молоденькая девушка с глазами точно тако-
го же цвета, как у хозяина дома. Увидев гостей, она будто споткнулась, застыла на
месте, смутилась от неожиданности, но поклон, которым она приветствовала пут-
ников, все же получился естественным и без излишней робости.
— Сходи позови Куанча, пусть бросает все и спешит домой, — сказал хозяин.
— Он тут рядом, в лесу. Наверное, углей нажег столько, что мне хватит до первого
снега. Потом твоя тетка скажет, что вам делать дальше.
В гостевой комнате было чисто и уютно. На деревянном полу желтели ис-
кусно сплетенные арджены — циновки из тоненьких камышинок. Очаг был сло-
жен из красивого плиточного известняка. Остальное в гостиной — все, как бывает
в такого рода домах: тахта, застеленная цветастым войлоком, на стене — опять
войлочный ковер, на полочках у очага — глиняная, деревянная и чугунная посуда,
на полу — медный котел и медный тазик для мытья рук. Кубати поразило обилие
всевозможных сабель и кинжалов, развешанных по стенам.
— Молодой витязь находится в гостях у кузнеца-оружейника, — улыбнулся
хозяин дома. — Зовут этого кузнеца Емуз. А если гостю так больше понравится, то
он может считать, что его принимает третьестепенный уорк из ничем не замеча-
тельного рода Шумаховых.
— Первостепенных оружейников я ценю выше, чем первостепенных дворян,
— прогудел спокойным басом Канболет, снимая с пояса саблю и вешая ее на крюк
в опорном столбе. — Некоторые вещи здесь сработаны на славу. И на каждой чув-
ствуется одна и та же искусная рука.
Емуз удивленно поднял брови и склонил набок голову, словно таким спосо-
бом он мог получше рассмотреть гостя.
— Еще ни один из людей, носящих на ногах сафьяновые тляхстены, не го-
ворил мне подобных слов.
— Подобные слова говорил мой отец. Он не учил меня различать людей по
одежде, хотя сам и любил одеваться богато. Звали моего отца Тузаров Каральби.
Твоя сестра хорошо его знала...
Емуз медленным движением руки сдвинул шапку на затылок, помолчал
немного и сказал:
— Сядем, сын Тузарова. Вот здесь, на эти скамьи у очага. Сейчас нам пода-
дут воды, чтобы ты мог смыть дорожную пыль, а потом, наверное, чем-нибудь
слегка накормят.
Впервые за многие, многие дни Канболет вдруг почувствовал тихую безмя-
тежную радость на сердце и желание хоть ненадолго расслабиться и забыть обо
всем, что его тревожило.
В комнату вошла Нальжан с кумганом воды. Пока Канболет мыл руки над
тазиком, она бросала загадочные взоры на брата. Л тот притворно хмурился и де-
лал вид, что ничего не понимает.
Следом за Нальжан в хачеше появилась — прелесть, а не девушка — совсем
еще юная красавица Сана. Переступив порог, она сошла, в знак особого уважения
и гостю, со своих пхаваков (деревянные подошвы на высоких, в три пальца, под-
ставочках — своеобразные котурны) и приблизилась к мужчинам в одних матер-
чатых ярко расшитых чувячках на крохотных ножках. Смущенно потупив длин-
ные ресницы, она молча поклонилась и поставила на трехногий столик блюдо со
сладкими лепешками, засушенными фруктами, чашами с медом.
— Это дочь моя Сана, — сказал Емуз Канболету. Потом, обращаясь к девуш-
ке, он добавил:
— Можешь пока идти.
Голос его звучал сурово, но нетрудно было заметить, что эта суровость на-
рочитая: она никак не вязалась с выражением отцовских глаз.
Девушка еще раз поклонилась н церемонно, то есть не поворачиваясь к гос-
тям спиной, а попятившись, удалилась из хачеша.
— Сестра! — резко окликнул Нальжан хозяин дома. — Что-то я не видел
раньше, чтоб моя дочь становилась на пхаваки. Это, конечно, твоя затея? А ты
знаешь, я не люблю, когда корчат из себя знатных господ.
Нальжан не на шутку оробела, но все же нашла в себе силы мягко возразить
грозному брату:
— Ну мы тоже не простолюдины! — взяв тазик и кумган, она вышла за дверь
таким же вежливым манером, как и ее племянница.
Через некоторое время со двора донесся приглушенный смех двух молодых
людей, затем в хачеш вошли Кубати и еще один парень в скромной черкеске без
газырей, в лохматой шапке из грубой овчины и в шарыках из бычьей кожи. Ка-
жется, юноши уже успели не только познакомиться, но и понравиться друг другу.
Кубати разгреб теплую золу в очаге и стал раздувать тлеющие угли, а его
юный приятель положил на пол принесенную с собой охапку дров, снял котел с
очажной цепи и вышел.
— Этого моего юного помощника, — сказал Шумахов, — зовут Куанч. Балка-