Мама предложила мне назвать куклу иначе, однако я называла Страшидлой, понимая, что имя это действительно подходит ей, не потому что она страшненькая и куцая, а потому что другая… Кукла была тряпичная, глаза –пуговицы, рот – красной ниткой растянутой тонкой улыбки, синее платьице из льна, мягкое тельце. «Внутри вата», - объяснила мне мама. Я ее обожала. Папа дарил мне множество игрушек, кукол, домики для них и прочий детский хлам. Мне всегда было скучно среди этого красочного великолепия, не знаю почему так вышло, папа иногда хмурился, что я так равнодушна к вещам. Бормотал про себя: «Странно, ребенок ведь, не может же быть такая побочка», - короткий смешок. А Страшидла стала для меня моим сокровищем. Я спала с ней, ела с ней, если отца не было рядом, ходила на прогулку, пряча ее в рюкзак на спине, таскала в школу. На переменке мы уединялись под лестницей, что была в дальнем коридоре на первом этаже возле туалетов (запасная лестница, которой никто не пользовался), и говорили обо всем, что происходит. Конечно, говорила я, а куколка моя меня слушала и молча утешала.
- Ты вырастешь, и мы уедем. Туда, где нет интернета и никто о тебе не знает, - шептала она мне на ухо, и я мечтала поскорее повзрослеть.
*
- Дай мне ее кусочек! – орала толстая девочка из моего класса, которую многие за глаза называли Пончик. Толстая, круглолицая, мелкие глазки, словно кто-то тыкнул карандашом в розовое блюдце, сальные волосы и вечно слюнявый рот.
Они загнали меня в угол в раздевалке. Телохранителей туда не пускали, учительница вышла на минутку, и девочки решили накинуться на меня. Я слышала, кто-то решил, что я бессмертная, мое тело обладает магией и, если откусить плоть, тоже станешь бессмертным. Подумать о том, какая это чушь, не успела. Они окружили меня, Пончик втиснулась между двумя девочками, и кричала. Все другие девочки были робкие, одинаковые, кроме нее, толстой и громкой, готовой, мне казалось, действительно открыть свой тонкий рот и вонзить зубы в мою плоть. Я прижимала рюкзак к груди, жалась к стенке, отчего крючок впился в лопатки.
- Надо мизинец откусить, и мы все никогда не умрем, - рык Пончика оглушал. Девочки взялись за руки, образовав полукольцо, и только Пончик, толстая, огромная как корабль, двинулась на меня, чтобы сделать со мной что-то нехорошее. Я не плакала, думала лишь о том, что кто-то услышит ее крики и спасет меня.
Пончик навалилась на меня, пытаясь схватиться зубами за ухо. Я ее отпихнула и рюкзак выпал из рук.
В этот момент дверь распахнулась, и учительница вошла в раздевалку. Девочки, как птицы, разлетелись в разные стороны. Пончик обняла меня руками и задышала в ухо, обдавая чесноком и сдобой.
- Наябедничаешь, и я тебя убью, - вдохнула мне ухо и отвалилась от меня, словно пиявка.
Учительница осмотрелась, сделала вид, что не заметила ничего странного. Все стали переодеваться к концерту, а я, поискав свой рюкзак, натянула костюм, ощущая собственную беспомощность и податливость.
Лишь после концерта я поняла, что Страшидла пропала. Девочки быстро переоделись, я медлила, напуганная тем, что произошло. А когда сунула руку в рюкзак, поняла, куклы нет. Кто взял?
В машине я плакала. Отец встретил меня на пороге, хотя обычно это делала мама.
- Эй, ты чего зареванная такая? - он взял меня за руку и потащил в гостиную. Я старалась совладать с собой, папе нельзя было показывать слабость. Молчала и думала лишь о том, как и где искать мою куклу?
Я плакала весь вечер, и когда вышла к ужину, отец заметил мое опухшее лицо и слепленные, словно клеем глаза.
- Что случилось? – грохотал его голос, он смотрел на телохранителей. Они развели руками:
- В раздевалку нас не пускают, девочки на Еву налетели, но учительница успела вмешаться.
- Я вам за что плачу? – лицо папы расширилось от возмущения, кулаками он отбивал дробь по дубовому столу, - мне плевать пускают вас или нет, чтобы ни один волос не упал с ее головы!
- Кук..ла, - заикаясь, выдавила я.
- Что-о? – отец повернулся ко мне, яростно оглядывая мое лицо, - какая кукла?
- Они отобрали ее у меня, - я отошла от отца в сторону, хотела сбежать обратно в комнату, но тут в гостиную впорхнула мама. Она не сразу поняла, что обстановка в доме грозная, была возбуждена:
- Семен, это просто прекрасное предло… - она остановилась, заметив напряженные лица и мой сгорбленный силуэт.
- Ева? Солнышко, что случилось? – мама сгребла меня, зажала в объятиях, а я больше не могла всего этого вытерпеть, вырвалась из ее рук и бросилась на улицу. Бугаи важно последовали за мной.
- Сема! – взвизгнула мама, но я уже бежала к пруду, чтобы спрятаться под ивой, чтобы умереть, если повезет…
Перед сном мама пришла ко мне. Гладила мои волосы, шептала ласковые слова, но я ее не слышала.
- Девочка моя… - склонилась к щеке, поцеловала.
- Завтра в школу не идете, едем в центр, - в комнату заглянул отец.
- Но мы же говорили…! – мама зло сверкала глазами, а рукой продолжала гладить меня, и я все больше ощущала, как им двоим плевать на мои переживания.
- Это часть договора, Катя! Мы сто раз это обсуждали. Это всего лишь браслет.
- Браслет!? – она подлетела к нему, толкнула в грудь, я следила за ними украдкой, прикрывшись подушкой. – Это что-то вроде украшения, ха-ха, ты понимаешь, о чем вообще говоришь? Они теперь будут двадцать четыре часа следить за ней!
- Показатели здоровья, Катя! Останови истерику! – он схватил ее за руку и закрыл дверь в комнату.