Больница располагалась в центре посёлка. Основное здание было двухэтажное, длинное. Я, по указке первой попавшейся медсестры, прямо с чемоданом пошла в кабинет главврача. Это была женщина лет сорока, узбечка, симпатичная, но со строгим лицом. Когда я, постучав, вошла в кабинет, она что-то писала. Подняв голову, главврач довольно резко спросила:
- Что?
- Здравствуйте. Меня к вам санитаркой прислали по комсомольской программе.
- А, проходите, девушка, здрасьте. Давайте документы, присаживайтесь. Ага, Ирада, стало быть, Георгиевна. Хм, любопытно, Наврузова – восточная фамилия, Навруз – это восточный Новый год, а вы явная славянка.
- Я из Сибири родом, а там много крови намешано.
- Ясно. Ладно. Меня зовут Анора Сухробовна. К нам сегодня ещё один комсомолец приехал, из Белоруссии. Он как раз устраиваться пошёл. Подождите, пожалуйста, в коридоре, он вот-вот должен вернуться. Он вам всё и покажет. Я бы поболтала с вами, но дел навалилось, отчёты.
- Да, конечно.
Я подошла у двери, та вдруг распахнулась, и я оказалась нос к носу с долговязым рыжим парнем лет двадцати в потёртой болоньевой бело-синей курточке. Да, именно тогда я встретила Афоню. Третьего ноября семьдесят шестого года, в первом часу пополудни.
От неожиданности я вскрикнула: «Ой!» - и отшагнула назад в кабинет.
Афоня тоже, видимо, поразился: брови его взметнулись, рот приоткрылся. Он вошёл и уставился на меня, будто впервые девушку увидел. Я почувствовала себя неловко.
Он заговорил:
- П…простите. Я просто не ожидал, здесь… а вы, наверное, тоже сюда по комсомольской линии?
- Ну да.
Нас перебила Анора Сухробовна, произнеся с некоторой иронией:
- Так, Афанасий, ты как раз пришел, когда нужно. Это Ирада, она тоже, как и ты, сюда направлена, так сказать, в рамках дружбы народов и соединения пролетариев всех стран. Что ж, спасибо Партии за мудрость, толковых санитаров всегда не хватает. В общем, Афанасий, ты ей покажи всё, объясни, помоги устроиться. Обвыкайтесь, вам теперь жить здесь. Завтра к восьми на смену, жду здесь, в кабинете. В общем, до завтра.
Мы попрощались с главврачом и вышли. Афоня несколько развязно, как бы компенсируя своё давешнее смущение, сказал:
- Окей, систа, будем знакомы. Я и Белоруссии, из Бездежа. Не смейся, это деревня такая в Брестской области. У нас там храмы старинные, зодчество, типа.
- А я из Бийска. Сибирячка.
- Нормал. Ты прости, что я так зырил на тебя там. Просто неожиданно так вышло. Представляешь, открываю я дверь – а там белокурая герла с небесными глазами. Ты не подумай, систа, я не факмэн какой-то тормознутый. Пис?
- Пис, - ответила я, хотя уже тогда недолюбливала молодёжный сленг, а за увлечение англицизмами можно было и комсомольский билет на стол положить. Но в целом Афоня мне сразу понравился. Видно было, что парень энергичный, коммуникабельный, бойкий. И эта его рыжая растрёпанная шевелюра, как у домовёнка Кузи. Вы-то, милые мои, его большей частью уже полысевшим помните. Но на фотографиях видели же, где он молодой. Ох, какая у него причёска была! Как он сам говорил, хаер зыкинский.
Афоня продолжил:
- Ладно, систа, пойдём к кадровичке сначала, потом я тебе общагу покажу. Там не фонтан, конечно, но жить можно. Ну и в райком комсомола сходим, познакомишься с местными чуваками. Вроде, они ничё так. График у нас – сутки через трое. Обязанности, ну, сама знаешь, уход за лежачими, вынос «уток», полы в палате помыть и тэпэ.
Следующие пару часов Афоня помогал мне устраиваться на новом месте. Я была рада, что кто-то поддерживает меня в чужой стороне. Хоть характера я была не робкого, и люди здесь казались мне довольно симпатичными и приветливыми, но всё ж мне было только восемнадцать, и в целом было страшновато. Афоня же тут был как рыба в воде, со всеми перешучивался и болтал, и меня втягивал во все разговоры. Было похоже, что он взял надо мной шефство. В общем-то, я и не возражала. Приятно было, что симпатичный парень проявляет рыцарственность и подставляет плечо. Мы, девочки, такое ценим.