Оборотень наклонился ко мне, как вдруг на него налетел Афоня и огрел по голове доской от сломанной скамейки. Доска сломалась, а оборотень захохотал. Жуткий это был смех. Будто гиена перхает. Потом главврач прыгнула на Афоню, повалила его на спину и оскалила клыки прямо перед его лицом.
- Нет! – закричала я. – Отпустите его! Что же вы творите, Анора Сухробовна! Вы же член партии!
Оборотень снова захохотал, а потом заговорил. Голос его был отрывист, звуки вылетали вместе с гавканьем:
- Отпустить? А что мне за это будет? Лежи тихо, - прирыкнул волкулак на ругающегося и брыкающегося Афоню.
Я оторопела:
- А что вы хотите?
Анора Сухробовна мерзко заперхала:
- Ха-ха-ха! Что я хочу? Хочу, чтобы ты приласкала меня, маленькая дурочка из Сибири.
Тут я вспомнила, что все жертвы были подвергнуты сексуальному насилию. Но темнила Кайратбек не рассказал нам, что это было гомосексуальное насилие.
- Отпустите нас, пожалуйста! Мы ничего никому не скажем.
- Даю секунду на раздумье. Потом перегрызу твоему Афанасию глотку.
- Я согласна!
- Нет! – крикнул Афоня, но оборотень двинул его в висок когтистой, волосатой рукой, и он обмяк.
Анора Сухробовна шла ко мне, срывая с себя остатки рваной одежды: в волкулачьем обличье она была раза в полтора крупнее себя обычной, вся волосатая.
Меня трясло от страха. Главврач подошла ко мне, осмотрела зелёными сверкающими глазами:
- Хороша, сибирячка. Я на тебя сразу засмотрелась. Ведьмина метка манит. Разозлилась на тебя, хотела раздавить, но так даже лучше будет. Раздевайся и вставай на колени.
- Что… что вы хотите?
- Ты сделаешь мне хорошо язычком, а потом я тебя убью. Как их всех. Можешь отказаться, и тогда я убью тебя сразу. Ты можешь продлить свою жизнь ровно до тех пор, пока я не кончу. Знаешь, я всем им это предлагала. Ни одна не отказалась.
«Я не боюсь ведьм», - вдруг вспомнила я Зою Павловну. Касьяна тоже хотела, чтобы светлая фельдшерица встала перед ней на колени. К тому же, я понимала, что Анора Сухробона не оставит в живых Афоню и Кайратбека ради собственной безопасности.
- Я не стану ничего делать. Убивай, если хочешь.
Оборотень резко подвинулся ко мне, у самых глаз я увидела гигантские клыки. Вдруг я заметила, что из волчьей морды сочится кровь в нескольких местах: майор всё же попал в неё, но, похоже, без особого результата. Анора Сухробовна зарычала:
- Такая храбрая? Считаю до трёх. Раз. Два. Тр…
Ещё на счёте «раз» я заметила, что призраки обступают нас, образуя круг. Главврач, похоже, не видела их. Взявшись за руки, они закричали на счёте «три».
Что это был за вопль! На самом пределе слышимости, близко к ультразвуку, этот крик парализовал болью мозг и уши. Я рухнула на землю, закрывая голову руками.
На оборотня этот звук произвёл поразительное воздействие. Лежа на земле, я увидела, как он резко выгнулся назад, запрокинув голову, заткнув уши ладонями. Шерсть на нём встала дыбом, из пасти раздался рёв. Его трясло и корёжило.
Я начала отползать оттуда. Два призрака на миг расцепили руки и позволили мне юркнуть меж ними. Анора Сухробовна вознамерилась пройти за мной, но мгновенно целостность круга была восстановлена, а вопль усилился. Главврач упала на землю и отчаянно завыла.
Я побежала к Афоне, лихорадочно принялась приводить его в чувство. Он открыл глаза и сдавленно сказал:
- А, систа, то есть, Рада, это ты.
- Ты как?
- Вы целы? – вдруг раздался голос Кайратбека. – Что происходит? Вы ранили её?
Хромая, к нам ковылял майор с «Игорем Яковлевичем» в руке. Я обернулась и увидела, что оборотень корчится на земле. Шерсть его стала короче, очертания тела менялись в сторону человеческих.
- Призраки окружили её и кричат. Вы что, не слышите этого вопля? – спросила я громко, чтобы перекричать духов.
Афоня и майор недоумённо переглянулись и одновременно сказали:
- Нет.
- Кажется, они заставляют её перекинуться обратно в человека, – сказала я. – У неё несколько пуль в голове. Ставши человеком, она умрёт.