Касьяна в страхе улепётывала по пыльной улочке. Несмотря на весьма невесёлые обстоятельства, я не могла сдержать улыбки при виде того, как грозная ведьма даёт стрекача, подпрыгивая, словно заяц. Но тут я увидела, как Зоя Павловна пошатнулась и прислонилась к забору, как у неё хлынула кровь носом. Я испуганно вскрикнула.
- Ирада Георгиевна, это вы, - через силу улыбаясь, сказала она. - Проходите, пожалуйста.
Мы зашли во двор.
- Что с вами? – в страхе спросила я.
- Да вот что-то совсем занемогла, – ответила Зоя Павловна, вытирая кровь с лица. - В район поеду, в больницу. Вы представляете, – продолжила она, выпрямляясь, - что отколола эта штучка! Явилась ко мне с утра пораньше и говорит, мол, если хочешь жить – встань передо мной на колени. Да не здесь, а перед всеми, на колхозном собрании. Да простят меня все интеллигентные люди мира, но уж такой наглости я не выдержала. Оттаскала её за космы. Рукоприкладство - дикость, конечно, вы уж простите меня, но, право, не выдержала. Мне! Перед ней! На колени! До чего дошло!
Зоя Павловна вдруг обессилела и опустилась на лавочку.
- Ирада Георгиевна, сбегайте, пожалуйста, попросите машину, чтобы меня в районную больницу отвезти. Что-то я совсем расклеилась. Наверное, отравилась чем-то. Мне тут соседка грибов принесла на днях. Наверное, плохо потушила.
Я немедленно побежала за машиной. Вскоре Зою Павловну увезли.
Несколько дней мы с Любовью Васильевной прожили в большой тревоге. Акушерка пила всё больше и начала терять человеческий облик. Вся деревня гудела от слухов и домыслов. Как я поняла, тут успели полюбить Зою Павловну, и теперь ведьме объявили боязливый бойкот. С ней по-прежнему здоровались, как всегда, чуть прикланиваясь, но от услуг её отказались вовсе. Говорили, что ведьма и сама ходила хмурая, сама не своя, будто понимала, что в этот раз перешла некую черту, после которой будет подведён итог всем её злодеяниям.
Как-то вечером, гуляя по деревне, я увидела возле ведьминого небольшого холёного домика в сельско-готическом стиле вроде как делегацию из нескольких мужчин. Приглядевшись, я узнала среди них тех «кобелей», что постоянно таскались к нам в ФАП, чтобы пофлиртовать с Зоей Павловной. На крыльцо вышла ведьма и насмешливо сказала:
- А, вот и снова мои поклоннички пожаловали. Сколько лет, сколько зим.
Мужчины робко переглянулись, потом один из них начал умоляющим тоном:
- Касьяна Семёновна, пожалейте, пожалуйста, Зою Павловну. А мы вам что хотите по хозяйству будем делать, помогать бесплатно.
- А за свою сучку белобрысую пришли просить. И чем она вас так приворожила? Неужели всем даёт? А ну отвечайте честно, а не то пожалеете – чем она лучше меня?
Мужики снова переглянулись, а потом один из них дрожащим голосом сказал:
- Ну, как сказать, Касьяна Семёновна. Вы-то всем хороши, такая красавица. Только Зоя Павловна – она, что ли, поинтеллигентней, разговаривает так умно. Одно слово – городская.
Лицо ведьмы мгновенно обезобразилось самой лютой ненавистью. В сумерках казалось, что она превратилась в злую старуху:
- Вон, скоты! Проклинаю всех! Десять лет нестоячки каждому! Чирьи на жопе лечить устанете! Интеллигентных им подавай! Читать сначала научитесь хотя бы! Мужичьё!
Мужики в страхе бежали. Я тоже хотела незаметно ретироваться, но Касьяна меня заметила.
- А, вот и помощница сучкина. Чего надо?
- Просто гуляю, - неловко ответила я.
- Гуляй подальше отсюда. На глаза не попадайся, бесят уже рожи ваши идейные.
Я развернулась и сделала несколько шагов, но вдруг психанула. Вернулась к Касьяне и сказала:
- А я вас не боюсь. Я не верю в ваши проклятия и заговоры. Я современный человек и верю в науку, а не в тёмные силы.