Ведьма с усмешкой старой людоедки ответила:
- Не веришь, малая? А ведь я могу сделать так, что тёмные силы обратят на тебя внимание. Пойдёшь в лес – тут же лешего встретишь. Ночью домовой на грудь сядет. В полнолуние в окошко оборотень заглянет. В бане банника увидишь. И только ты будешь видеть, никто более. Так и с ума сойти недолго, правда, детка? Мне всего лишь нужно будет показать на тебя пальцем, и все они придут. Это - животные тёмной стороны, и их тоже можно приручить. И науськать. Хочешь этого? Извиниться за наглый тон ещё не поздно.
- Да идите вы, - сказала я и побыстрее убежала оттуда. Мне показалось, что Касьяна что-то бормочет мне вслед.
Следующим утром нам сообщили, что Зоя Павловна умерла.
Её успели перевезти в городскую больницу Барнаула, там она скончалась. Тело отправили родителям в Новосибирск. Причину смерти установить не удалось: все анализы, все внутренние органы были как у здорового человека.
Помню, как мы сидели с Любовью Васильевной, оглушенные этой новостью. Я знала Зою Павловну меньше месяца, но чувствовала себя так, будто потеряла очень близкого человека. Я вспоминала, какая она была красивая, умная, гордая, какой ласково говорила со мной и как строго давала отпор Касьяне, как вечно таскались к нам в пункт «кобели», только чтобы полюбоваться нашей светловолосой фельдшерицей. Казалось, что она просто вышла ненадолго: в кабинете ещё пахло её «Рижской сиренью», висел её халат, белоснежный, без единого пятнышка.
Пьяная Любовь Васильевна плакала. Он всё рассказывала про Зою Павловну:
- Я же её как дочку полюбила. Такая-то она была славная, но и с характером. Я вначале-то думала, что прислали девчонку какую-то, смех один. У нас-то прошлый заведующий, Григорий Петрович, ого-го старик был. А её кто слушать станет? Ан нет, она тут живо и председателя в оборот взяла, и работу наладила, как часы. Как начнёт глазищами сверкать да распекать. Даже вон суку эту хотела перевоспитать. Казалось бы, зачем ей это нужно- то было? Работай себе спокойно, зарплату получай. Но не такой она человек… была. До всего ей было дело. Мне, хе-хе, всё выговаривала за выпивку. И правильно, всё правильно. Эх, я бы и бросила и всё бы сделала, лишь бы она была жива. Как вспомню, что мы с ней плохо расстались – так и жжёт что-то в груди, слёзы сами льются.
Весь тот день я провела в каком-то отупении. Придя домой, забылась тяжёлым сном. Ночью проснулась, словно меня что-то толкнуло. Казалось, будто в горячем ночном воздухе висит чей-то злобный, проклинающий вопль. Я почувствовала, что волосы на теле встали дыбом, тело оцепенело. Кое-как отдышавшись, я снова провалилась в липкий, кошмарный сон.
Утром я чувствовала себя жутко разбитой, болела голова. Но, хошь не хошь, а на работу идти надо. Выпив чаю, я вышла на улицу и обомлела: деревня напоминала разворошённый улей. Люди, громко переговариваясь, спешили куда-то к окраине деревни. Невольно я пошла за ними и, повернув за угол, увидела вдалеке, возле дома Касьяны, большую толпу. Подойдя поближе, я увидела, что дом ведьмы сгорел дотла. На его месте лежала куча дымящихся головёшек.
- Вот так вот, - выхватила я суровый мужской голос из толпы, - сгорела ведьма.
- А я ночью ейный крик слыхала, а ведь на другом конце деревни живу, - рассказывала дородная баба, кутающаяся в весёленький сатиновый халат. – Жуть. Думала, сон страшной приснился, а вона чё.
Я тоже вспомнила тот ночной вопль и содрогнулась. Раздался общий гомон. Выходило, что предсмертный крик ведьмы слышала ночью вся деревня, даже люди с дальней окраины.
- Туды ей и дорога, конечно, - боязливо отозвался небольшого роста мужик, похожий на дядю Митю из фильма «Любовь и голуби» (тогда, правда, это фильм ещё не вышел). – Только вот прокляла нас ведьма. Всю деревню прокляла. Не будет теперь нам тут жизни, вот увидите. Тут, знаете, поди, в десяти километрах когда-то село было, Петровка. Ведьма другая тож их прокляла перед смертью, и нету теперь села. Все перессорились, передрались и разбежались кто куда.
- А всё же туда ей и дорога, - включился в разговор другой мужик, - за наших всех, за Зою Палну. Надеюсь, помучилась хоть перед смертью.
Среди толпы бегал растерянный участковый, молоденький Серёга (иначе его и не называли). Он, наконец, остановился перед каким-то осанистым и пузатым мужчиной и требовательно вопросил высоким голоском:
- Сябуров, вы же самый ближайший сосед к ней. Неужто не слыхали ночью пожара, криков?
- Нет, - басом отвечал Сябуров, - не слыхал. Спал крепко.
- Кто-нибудь? – обратился Серёга к толпе. – Ведь это убийство, товарищи! Кто-то ей дверь подпёр, а на окнах решётки. После обеда криминалисты приедут, обнаружат поджог. Если кто что знает, что видел – пожалуйста, ко мне в кабинет. Конфиденциальность, как говорится, гарантирую. А то следователь из района приедет, начнёт всех по одному тягать, за пособничество будете отвечать по всей строгости. Недонесение о преступлении, статья сто девяностая УК.